Первая Временная изучала мир. Изучала недостатки богов, их характеры и их вечные споры. Их склонность к бюрократии позволяла ей существовать. Она заметила обманчивость постоянства в мире, где все конечно, и все равно продолжала желать этого постоянства.

Однажды вечером, когда ее работа была окончена, у нее появился свободный час на неподчинение. С закрытыми глазами она создала себе друзей. Нет, сотрудников. Нет, коллег, так она думала. Другие временные появились из подошв ее чутких сандалий, затем были развеяны ветром. Она потянулась с небес, чтобы найти их, погрузила ладонь в поток и вытянула их, словно весло лодки, глубоко окуная в воду и поднимая вперед. Она вытерла их, высушила и дала им кожаные ежедневники, чернильные ручки, заламинированные инструкции о том, как взаимодействовать с миром.

Они были созданы путешественниками, с ветром за спиной, предназначенные для того, чтобы заполнять дыры, которые не заштопали боги. В небе сияли звезды, но не висела луна, и тогда Временная округлила свое тело в сияющий шар.

— Отличная идея, — сказал один бог, потягивая амброзию, и по образу Временной сотворил луну.

Намерения оленей не всегда очевидны их собратьям, и Временная изогнула свои руки в рога, чтобы животные могли сталкиваться ими в острых схватках и в итоге приходить к какому-то решению. Кончики шнурков всегда были обтрепаны. Временная уменьшилась в сотни раз и с новым чувством уверенности в себе надела на кончики шнурков специальные зажимы. Небеса не хотели встречаться с морем, и тогда Временная сложила себя в тонкую соединительную линию воздуха и тумана, позже названную горизонтом.

В мире становилось все больше разных вещей, но сам он не увеличивался в размерах. Беспорядок создавал впечатление готовности, но Первая Временная знала, что осталось еще немало работы.

— Поумнейте, — предлагала она своим коллегам.

Они заметили отсутствие нормальной посуды и превратились в миски, тарелки, чашки, забытые и оставленные в собственной грязи. Они заметили отсутствие хранилищ и растянулись в шкафы. Они заметили постоянную утечку доброты и сбросили кожу, чтобы сделать из нее сердца и надеть их на рукава как напоминание. Они всегда замечали, с облегчением, изобилие доброты, неизбежно возвращающейся назад.

Временные вырастили выносливые ноги, крепкие руки, более устойчивые к вынужденным трансформациям. Они подходили к местам и заполняли их. Тыся-чи лет менялись, как сигнал светофора, и переходили улицу. Иногда пешеходный переход не сдерживал движение, и все равно временного, сбитого автобусом, редко оплакивали и даже почти не заменяли. В конце концов, кто будет тратить время, заменяя замену? Так что временные обладали своего рода собственным гибким постоянством.

— Ну а теперь вы наймете меня на постоянной основе? — спросила Первая Временная.

— Зайди к нам в офис, — сказали боги, и она проследовала к их столам.

— Мне очень нравится твоя изобретательность, — сказал один бог с намеком на многоточие, и Первая Временная верно предсказала грядущее, зловещее «но».

В наличии не было постоянных позиций.

— А где-то в ближайшем будущем они появятся?

— Возможно, — сказали боги. — Ближайшее будущее — весьма относительное понятие в нашем великом проекте.

— А в каком-нибудь будущем они появятся? — спросила Первая Временная спустя еще сто лет.

— Будущее относительно.

— В будущем? — спросила она, когда календарь напомнил спросить снова.

— Будущее относительно.

— В будущем?