Дарла кивает.

Потеряли обеих Перл, ни одной не осталось. Когда все уходят, не важно, кто пришел первым, кто был настоящим, а кто нет.

Мой первый порыв: вцепиться в нос корабля, противясь накатывающему горю. Второй порыв: броситься в темницы, найти пропавшую мать мальчика. Но нет, там новые пленники, новые люди, новые проблемы, старые пленники давно сгинули. Прошли годы. Между моих бровей пролегла складка, и я не знаю, откуда она взялась. Морис летит вперед, настоящий Морис, пронзительно кричащий вслед уходящему солнцу.

— Как твои бабушка и дедушка, те, что живут во Флориде? — спрашиваю я Дарлу.

— Мертвы.

Сидя у своего иллюминатора, я вижу человека-ракушку на спине кита. Особый вид. Интересно, куда он направляется. Куда я направлюсь дальше, что я буду делать, из какого теста я сделана, если сделана вообще. Думаю, я наконец-то что-то знаю, но это знание ускользает. Но морской туман, и облака, и дымка возвращаются, вода рассеивается, и вода собирается.

Я вяжу узлы, которые помню, и веду ежедневные записи в журнале. Пью кофе с помощником капитана, сидя на доске, болтая ногами в воздухе. Словно ничего не произошло, ничего не изменилось, словно я все это время сидела здесь, на том же месте, где начинала. Мой мир, созданный и рассо-з данный.

— Дарла никогда бы не поступила с другими так же, как они поступают с ней, — говорю я.

— Я буду лучше, чем они, — говорит Дарла, и мы смеемся, как сумасшедшие.

Или нет, не как сумасшедшие. Просто как друзья. Когда я спешу заполнить журнал, Дарла заправляет за меня мою койку, приводит в порядок мою каюту. Я делаю для нее то же самое. Мы делаем это друг для друга. Мы шагаем навстречу миру, и это отражается на каждой из нас. Я думала, что понимаю Дарлу. Я думала, что научилась той эмпатии, что позволит мне заменить ее. Но каждый день дает новую пищу для размышлений. Она делает это своими ушами, когда думает, что никто не смотрит. Она ими шевелит. Я гадаю, как много времени нужно на то, чтобы полностью заменить человека? Явно больше, чем жизнь. Повязка на глаз не заменяет глаз, она просто предоставляет временное прикрытие.

— За Перл, — говорит она.

— За обеих Перл, — говорю я.

Мы едим под звездами посреди океана, небо отражается в воде, бесконечный поток света.

Дарла предлагает мне стать новым первым помощником по работе с командой.

— На постоянной основе?

— Конечно, — говорит Дарла, засунув большие пальцы в карманы. — У нас столько людей, которых надо заменить.

Это будет просто. В конце концов, сколько времени я уже здесь провела? Я замечаю, как стали грубы мои руки и каким сиплым стал мой голос.

— Я подумаю об этом, — говорю я, но я уже об этом подумала. Это единственное, о чем я думаю: почему я не могу остаться. Я закрываю глаза и жду, что стабильность свалится на меня, но она никогда этого не делает.

Прекрасным весенним вечером, когда воздух теплый ровно настолько, насколько надо, когда ветер и солнце в том самом идеальном балансе, порт принимает наше судно. Я резко просыпаюсь в «вороньем гнезде» и на уровне глаз вижу знак. Он висит над гаванью, своего рода рекламный щит, маяк, и печатные буквы на нем пересекают небо.

— Наша материнская компания, — говорит Дарла. Что-то отдаленно знакомое вижу я в нем.