Джеймс метался перед камином, не чувствуя его тепла и не в состоянии остановить нарастающее внутри бешенство. Холодная непринужденность, которая всегда его защищала, куда-то испарилась. Он слишком долго на нее полагался и теперь не понимал, что с ним происходит.

Он годы избегал этой темы. Одно упоминание об этом вопросе приводило его в темную ярость или к месяцам пьянства и употребления опиума.

Пауэрз совершенно точно никогда не обсуждал это с отцом. С самых похорон. Они заключили безмолвное соглашение: никогда об этом не говорить, – и с тех пор Джеймса разъедала злость на отца.

Но почему-то под присмотром Маргарет и после разговора с Мэри этим утром Стенхоуп пришел к одному важному заключению: он больше не может целиком винить в произошедшем старика. Эти обвинения ни к чему его не привели.

Может, ответственность приведет? Поэтому он начал дрожащим голосом:

– София всегда была не такой, как все.

– Красивой, – добавил граф.

Джеймс неуверенно улыбнулся.

– Да. Очень. Почти неземной. Она была так полна жизни, но когда я женился на ней, то понятия не имел, насколько она была далека от реального мира.

Маргарет молча следила за ним взглядом. Она чувствовала его напряжение, словно угли на своей коже. Только побелевшие костяшки ее сцепленных пальцев выдавали, как серьезно она все воспринимает.

– Софией руководил свод очень строгих правил, внедренных чересчур оберегающими родителями. – Рот Джеймса скривился от горечи сожалений. В те далекие годы он был так уверен, что ему уготовано счастье с его юной, прекрасной невестой, которой восхищалось и которую обожало все общество. – Понадобилось меньше месяца, чтобы я понял, что совершил ошибку.

– Я поощрял этот союз, – прошептал граф.

Джеймс сжал губы, подготавливаясь к тому, что собирается сказать отец.

– Она происходила из хорошей семьи, имела приличное приданое, и с ней было приятно находиться рядом. Откуда нам было знать?

Маргарет пошевелилась на своем месте.

– Знать что?

– София часто целыми днями ничего не ела, – выпалил Джеймс. Его отец все знал. Слуги не могли держать подобное в секрете, а его жена была непреклонна. – Мы пытались ее убедить, но она стремилась быть во всем идеальной леди, а идеальным леди практически не полагается есть.

– Она ужасно боялась казаться женщиной, подверженной страстям. Я спорил с ней, но она настаивала, что чрезмерное питание ведет к неблаговоспитанному поведению, – прошептал граф. – Почти во всем остальном она казалась совершенно нормальной. Нужно было постоянно находиться с ней рядом, чтобы понять, что что-то не так.

Джеймс дернулся. Эта тема была особенно ужасной.

Маргарет побледнела.