— Она же не нам принадлежит. Коннор зачерпнул ковшом воды и вылил ее на спину собаки, смывая белую пену.

— Но мы не можем звать ее просто Со­бакой.

— Я попросила Ридли дать объявления во все газеты. Ее хозяин наверняка скоро най­дется.

— Возможно. — Коннор отвернул кран, подставил под струю ковш. — А возможно, мы никогда не найдем ее владельца.

Лаура смотрела на несчастное, изнуренное существо, которому Коннор лил воду на спину; ребра собаки выступали из-под кожи, позво­ночник шел вдоль спины горным хребтом, и ее глаза говорили о доверии и лишениях.

Собаки — грязные животные, Лаура. В на­шем доме никогда… Лаура не замечала дале­кого голоса, эхом отдающегося в ее мозгу. Собаке нужен дом. Ей нужен кто-то, кто лю­бил бы ее.

— Цыган. Мы назовем ее Цыган.

— Цыган? — Коннор поднял глаза на Лауру.

— Потому что она бродила по улицам. — Лаура обхватила себя руками за талию. — Те­бе не нравится?

— Нравится. — Он улыбнулся. — Это имя ей идет.

— Да. — Лаура позволила его теплой улыбке проникнув, глубоко в свою душу, но собственную улыбку скрывала. — Ей идет, вер­но?

Цыган выбрал этот момент, чтобы выско­чить из ванны, и принялся отряхиваться, под­няв вокруг себя тучи брызг. Коннор закрыл лицо руками, защищаясь от неожиданного ливня. Лаура отскочила, чтобы не попасть под потоп. Когда собака, наконец, остановилась, вода стекала по мраморным стенам, с потолка, и с Коннора, прижавшегося к ванне.

— Очень мило, — произнес Коннор, отлеп­ляя промокшую рубашку от груди. — Ты счи­таешь, что так годится поступать с друзьями?

Собака прошествовала в солнечный угол ванной, где разлеглась, как королева, на хо­лодном белом мраморе. Лаура рассмеялась. Коннор сумел разбудить в ней смех, журчащий и струящийся, как весенний ручей.

Коннор повернулся к ней, насупившись.

— Ты считаешь, что это смешно?

Лаура кивнула. Ей нравилось, как мокрая ткань облегает его широкие плечи. Повинуясь импульсу, она сорвала мокрое полотенце с ре­шетки рядом с ванной и набросила его Коннору на голову.

— Кажется, Цыган решил, что тебе тоже не помешает ванна.

Коннор стащил мокрое полотенце с головы и откинул с лица черные пряди волос. Он встал лицом к Лауре, прищурив глаза, и улыбнулся.

— Знаешь, что я думаю?