Парнишка развернулся и стал спускаться по проходу, явно намереваясь покинуть трибуны. Несколько мгновений Уилл мог лишь качать головой и тупо глазеть ему вслед. А затем он резко развернулся и посмотрел наверх. Стейси была уже на полпути туда, где Эшли и компания теперь встали со своих мест, с любопытством за ним наблюдая. Все остальные зрители увлеченно следили за игрой. Какой-то момент Уилл внимательно изучал лица своих друзей, такие знакомые и приветливые, чувствуя свою к ним привязанность. На скамье перед Эшли и Эриком было оставлено как раз достаточно места, чтобы они со Стейси смогли там устроиться, и Уилла невольно туда потянуло. Однако в то же самое время все окружающее казалось ему туманным, как будто во сне. Весь мир словно бы затянула пелена невнятицы, а в воздухе ощущался легкий намек на угрозу.

Пальцы Уилла словно бы сами собой мусолили пожелтевшую бумажку. Записка была сложена вдвое. Плотная, грубая на ощупь, она морщилась, пока Уилл ее разворачивал. В тот момент вокруг него попросту не было ничего реальней этой записки.

Уилл снова оторвал взгляд от пожелтевшей бумажки и стал всматриваться поверх голов движущихся по трибуне людей, которые пытаясь найти свой ряд. Прошло несколько секунд. Наконец он увидел впереди ярко-оранжевую голову Кайла. Парнишка, похоже, был уже на полпути вниз по лестнице, что вела с трибуны. И тут, даже толком не осознавая собственных намерений, Уилл пустился в погоню, ловко огибая попадавшихся ему по дороге людей.

Он догнал парнишку в самом низу трибуны.

— Кайл!

Рыжеволосый пацан так резко развернулся, как будто его дернули за шиворот, бросил всего один взгляд на Уилла и закатил глаза. К тому времени Уилл был уже совсем рядом, перекрывая Кайлу вид на трибуны. Здесь, в гуще фанатов «Пум», он старался сделать их разговор хотя бы отчасти приватным.

Вытянув руку, Уилл сунул записку парнишке чуть ли не под нос, точно священник — облатку.

— Рассказывай.

Пацан нахмурился, неловко переступая с ноги на ногу.

— О чем мне вам рассказывать?

Прилив гнева и разочарования буквально омыл Уилла. Как он ни пытался выбросить это из памяти, вчера вечером шестеренки у него в голове все-таки давали сбои. Утром, проснувшись, Уилл испытал капитальное расстройство в связи с теми подлыми фокусами, которые устраивала ему собственная память. Однако записка у него в руке, грубая и шершавая, вовсе не являлась продуктом его воображения. Она была реально ощутима.

Уилл покачал головой, а затем, впервые с той самой секунды, когда парнишка передал ему записку, заглянул Кайлу в глаза, как следует на него посмотрел.

— Послушай, пацан… извини, Кайл. Последнюю пару суток со мной происходила уйма всякой странной всячины. — Уилл потряс бумажкой. — Эта записка — всего лишь самая последняя странность из этой уймы. Для меня почти все это — полная бессмыслица. Ты здесь. Ты пришел сюда издалека, чтобы вручить мне эту…

Кайл хмуро наморщил лоб.

— Между прочим, я хожу в среднюю школу Истборо. А сегодня праздник встречи выпускников.

— Да. — Уилл кивнул. — Да, ясное дело. Но послушай — ты захватил эту записку с собой. И тебе ни капельки не любопытно, что за дьявольщину она означает?

Парнишка хмуро наклонил голову набок и опустил глаза. Затем слегка пожал плечами.

— Кажется, да.

— Кажется?

Кайл огляделся по сторонам, словно боясь того, что за ним подсматривают. Затем он кивнул.