Снаружи сквозь густую листву сюда едва проникал свет, но его было достаточно, чтобы понять, как здесь уютно. Я лежал на мягкой подстилке из сухой травы и листьев. Сбоку вдоль стены стояла маленькая скамейка, на которой можно было сидеть. К стене напротив прислонена овальная дощечка, ею можно закрыть вход, чтобы уберечься от ветра или дождя. Откуда-то сверху в пещеру проникал слабый поток воздуха с запахами листвы и цветов. Я ощущал себя так, будто только что мама забрала меня из ванны, завернула в большое мягкое полотенце и уложила на кровать.

Самое главное – было настолько не страшно, что когда в пещеру вошла большая чёрная крыса с метлой в лапах, я только привстал и вежливо сказал: «Здравствуйте». Возможно сыграл свою роль тот «аргумент», что она на удивление была похожа на нашу детсадовскую уборщицу Глафиру Петровну, только раз в десять меньшего размера. Глафира Петровна от неожиданности выронила метлу и замерла, отчаянно моргая ослепшими со свету круглыми выпуклыми глазами. Шерсть на ней встала дыбом, из под верхней раздвоенной губы сверкнули два длинных зуба. Это меня вовсе не испугало, но насторожило: сослепу может и укусить.

Крыса направила в мою сторону свой длинный нос и с силой втянула воздух. На всякий случай я схватил лежащую рядом ветку, готовый защищаться. Но пасть Глафиры Петровны вдруг растянулась в удивительно благодушной многозубой улыбке.

– Ильфан! Ты что ли!

– Простите, но меня зовут Илья. Здравствуйте, – вежливо сказал я.

– Это по-вашему – Илья, а по-нашему – Ильфан, – ощерилась крыса.

Она так и не поздоровалась. Присела на скамейку, установив метлу между ног. Вздохнула.

– Значит опять мусорить будешь. Только я чистоту навела.

– Простите… Как вас? – замялся я.

– Фира Трофна меня кличут, али забыл?

– Да как я могу забыть, когда вспоминать нечего!

– А тогда не надо было и приходить, – проворчала шерстяная Фира Трофна. – Я же тебе строго настрого запретила сюда возвращаться. Впрочем, – она с шумом почесала задней лапой бок и из-под неё посыпались искры, – ты тогда совсем несмыслёныш был. Намучилась я с тобой: два года – это убери, это принеси, пелёнки, подгузники поменяй. Тьфу ты. Тебе сейчас сколько?

– Пять, – я для наглядности показал раскрытую ладонь, как научила меня мама.

– Это по-вашему пять, а по-нашему, по-лунному… семь. Совсем большой. Вот первые два года я тебя здесь и выхаживала. И свалился же такой на мою голову.

– И всё вы врёте, Фира Трофна. У меня есть папа и мама. И потом, что значит свалился?

– А вот через эту дыру и свалился, – она ткнула метлой в потолок над моей головой. – Каждые два года фрон, по-вашему ворон, Яфа приносит и опускает в эту дыру таких как ты… Я вас выхаживаю, а потом приходят люди забирают вас.

– А мама что-то говорила про аиста, – решил я ещё раз уличить Фиру Трофну во лжи.

– Аисты приносят, в основном, девочек, – фыркнула крыса, – заруби себе это на носу. Они совсем слабые и поэтому сразу попадают в лапы… руки своих родителей.

– Значит мои папа и мама знают это место? – с надеждой спросил я, так как почувствовал, что сильно проголодался.

– Конечно, и ты сам скоро в этом убедишься.