Два рослых и крепких римских солдата – солнце играло на бронзовых пряжках их ременной амуниции – настигли его, схватили и потащили обратно во дворец.

Кровь застыла у меня в жилах. Я только что наблюдала не отрепетированную заранее – а потому еще более впечатляющую! – демонстрацию реальной власти. Простые римские легионеры, даже не задумавшись, обошлись с царем Египта, как с капризным деревенским мальчишкой. Если я лишусь благоволения Цезаря, точно так же поступят и со мной.

Позади слышался сбивчивый голос Потина, пытавшегося исправить положение.

– Прости его, он… не искушен в правлении, – скулил сановник. – Он не сумел скрыть своих чувств.

Цезарь стоял, положив одну мускулистую руку на спинку кресла. Он не удосужился подойти к окну и взглянуть, что там с Птолемеем. Он и так знал, что его приказ будет исполнен. И на Потина Цезарь смотрел так, что стало ясно: он не собирается утруждать себя ответом на мольбы советника.

– Великая царица, – обратился он ко мне смертельно спокойным голосом, которым говорил на людях. К этому голосу я уже начала привыкать, хотя знала, что по ночам он звучит совсем иначе. – Следует ли оставить этого мальчика твоим соправителем?

– Предпочла бы обойтись без него, – ответила я.

– Но разве не такова воля твоего отца? – неожиданно для меня напомнил Цезарь. – А ты, мне помнится, приняла титул «богини, любящей отца». Это обязывает. По вашим обычаям тебе следует сочетаться с Птолемеем браком.

Для меня мысль о любом союзе с мальчишкой была несносна, не говоря уж о том, чтобы он прикоснулся ко мне, как прикасался Цезарь.

– Мне этого не вынести, – прошептала я.

Тут два легионера ввели зареванного Птолемея, держа его за худенькие плечи.

– Ага! Вот и сам жених! – сказал Цезарь. – Вытри-ка слезы. Не годится плакать в день своей свадьбы.

Слезы Птолемея мигом высохли от удивления.

– Ч-что? – переспросил он, шмыгая носом.

– Как душеприказчик покойного царя, я обязан проследить за исполнением его завещания. Ты женишься на своей сестре Клеопатре, после чего вы будете править совместно, согласно освященной веками традиции.

Я не верила ушам – он говорил такое после всего, что случилось между нами! Как я могла довериться ему? Неужели я придумала себе Цезаря, а на самом деле он столь же коварен и жесток, как и его соотечественники? Это был удар.

– А потом совместными усилиями вы соберете и отдадите мне деньги. Возможно, вы помните, что я выкупил долг покойного царя Римской республике, – добавил он обыденным тоном.

Вот, значит, каков он. Им движет алчность.

– Нельзя быть одновременно и судьей, и кредитором, – заметила я. – Выбери, что ты предпочтешь: роль арбитра или сбор денег.

– Кому-то, может быть, и нельзя, а мне можно, – ответил Цезарь, невозмутимо глядя на меня. – Я предпочту и то и другое. Так что рекомендую начать свадебные приготовления, а потом мы устроим праздник примирения. – Он махнул рукой Потину. – Займись этим. Это будет грандиозное торжество, которое состоится в… что там за зал с золотыми стропилами и порфирными колоннами? Надо пригласить никак не менее двух сотен гостей. Там должны быть представлены все чудеса Александрии. Танцовщицы. Удивительные фокусы. Золотые блюда. Розовые лепестки на полу. Впрочем, ты в этом разбираешься лучше меня. Главное, пусть народ видит, что мы обнимаемся и любим друг друга.