– Ты говоришь как купчиха, расхваливающая товар, – отозвалась я. – Стоит ли так возвеличивать будущую империю? Это страна людей, а не богов.
– Но что мешает ей осуществить мечту великого Александра? Разве он не обращал свой взгляд к Востоку? Разве его устремления не направлялись туда? Он завоевал бы Индию, не окажись его солдаты слабы духом.
– У нас нет такой армии, как у Александра, – сказала я.
– Такой армии нет ни у кого. Даже у Цезаря, которому приходится расходовать энергию на борьбу со своими же соотечественниками. Зато у Нубии есть прекрасная армия, а наши лучники лучшие в мире. Мы можем помериться силами с кем угодно, кроме Рима.
– Но Рим не оставит в покое никого, – вырвалось у меня.
– Ага! – Она встрепенулась, как охотничья собака, учуявшая добычу. – Значит, ты поняла суть моего предложения. Подумай об этом. Подумай о Риме! Чего ты можешь ждать от него? Мне известно о твоих чувствах к Цезарю, но он один, и он не бессмертен. Чем станет для тебя Рим без него? Союз с ним потеряет всякий смысл. Наш с тобой союз куда более естественный, поскольку основан не на личных пристрастиях, твоих или моих, а на политических интересах и потребностях наших стран.
– Ты говоришь, такой союз не основан на наших личных пристрастиях, но ранее ты подчеркивала, что нужен союз женщин. Однако моим преемником станет сын: что же будет тогда?
Кандаке начала приводить новые доводы. Некоторые из них звучали убедительно, и настойчивости ей было не занимать, но в целом план не казался мне разумным. Что ни говори, а Рим властвует над миром, и в такой ситуации лучше встать на сторону сильного, чем противостоять неодолимому. Хотя, конечно, мне не хотелось расставаться с манящим образом волшебного царства, созданным Аманишакето.
– Ты еще молода, впереди у тебя долгая жизнь, – настаивала кандаке. – Твой сын получит то царство, которое ты создашь, и будет править по твоим заветам.
– Преемники далеко не всегда следуют заветам своих предшественников, – возразила я, – а сколько кому жить, известно лишь богам. Моя жизнь может оборваться в любой момент. Она едва не оборвалась нынешней ночью, когда в мою спальню заползла кобра. Тебе доложили об этом? Бедная Касу приняла на себя укус, предназначавшийся, боюсь, мне. Но я надеюсь, обезьянка выживет. Змея промахнулась.
– Да. Я слышала. Боюсь, такое случается чаще, чем мне хотелось бы. Видимо, хранители змеиных вольеров и заклинатели плохо исполняют свою работу. Я не в силах выразить словами, как я рада, что ты осталась невредима. Боги защитили тебя и
– Не сейчас, – ответила я спокойно, но со всей определенностью. – Ты искушаешь меня. Да, твоя идея интригует. Я всегда буду помнить о ней и чувствовать себя польщенной тем, что ты удостоила меня подобного доверия. Но твое предложение кажется мне неосуществимым, и я считаю, что уважительный отказ лучше попытки воплотить невозможное. Я благодарю тебя за оказанную честь и надеюсь, что даже без официального договора мы навсегда останемся друзьями и союзниками.
Лицо ее вытянулось, но мой ответ она приняла.
– Ладно. Когда римляне поведут тебя за триумфальной колесницей, помни об этом и утешайся тем, что я отомщу за тебя.
Кандаке глубоко вздохнула.
– Я своих предложений не повторяю. И если когда-нибудь ты все-таки передумаешь, тебе самой придется сказать мне об этом.
– Буду иметь это в виду и обещаю, что, если наступит такое время, гордость не помешает мне обратиться к тебе за помощью. Еще раз от души тебя благодарю. Стоило проделать столь долгий путь, чтобы встретить друга, подобного тебе.
Уже по пути назад к Мероэ я увидела свежий песчаный холм с несколькими камнями на вершине. Солнце садилось, и камни отбрасывали длинные тени.
– Могила самозванца, – сказала кандаке. – Там он лежит.
Верблюды прошли мимо, и мы оставили холм на милость наступающей ночи и пустынных пожирателей падали. Оставалось надеяться, что камни не дадут им добраться до тела слишком быстро.