За дверью — сад со множеством цветов и журчащих фонтанчиков. Прямо на земле расставлены подносы с фруктами и восточными сладостями, разбросаны шёлковые подушки. Среди них лежат, стоят, сидят и прохаживается не меньше дюжины девушек в полупрозрачных восточных костюмах гаремного покроя. Они смеются, болтают друг с другом, играют на музыкальных инструментах или танцуют.

Воображала сидит на каменном бортике фонтана, поджав одну ногу и болтая другой. На колене поджатой ноги лежит планшет, из него неудержимым потоком льются прочитанные струйки-строчки, буквы превращаются в мелких разноцветных птичек. Отмахиваясь от самых назойливых, Воображала поднимает голову, замечает Конти и радостно машет ему рукой.

Все остальные девушки тоже синхронно оборачиваются в его сторону, одинаково улыбаются, тянут руки, шипят. У них удлиняются зубы, искажаются лица, а руки всё тянутся, тянутся, тоже удлиняясь и прорастая острыми загнутыми когтями…

Конти еле успевает захлопнуть дверь. Бормочет:

— Я же ей детскую библиотеку грузил! Что за…

Конти открывает двери.

Вернее, он только чуть толкает их, и они распахиваются сами с неприятным свистом утекающего в пустоту воздуха.

За ними — чернота.

Поначалу она кажется абсолютной, но потом в ней проявляются и становятся постепенно всё ярче отдельные светящиеся точки, одна из которых гораздо ярче других и больше похожа на раскалённую монетку.

Это солнце, а остальные огоньки — звёзды.

За дверью — глубокий космос.

Конти пытается захлопнуть двери, но это ему удается не сразу, напор уходящего воздуха слишком силён, он мешает сомкнуть створки, отжимая их к стенам, сносит и затягивает в чёрную пустоту вешалку, мелкие предметы с полок, разворачивает тяжёлую подставку для обуви…

Наконец Конти удается закрыть двери, он прислоняется к ним спиной, руки у него дрожат, взбитые ветром волосы стоят дыбом, глаза круглые и остекленевшие.

Конти открывает двери.

За ними — чернота.

Не холодная сосущая чернота глубокого космоса — просто ночь. Двери выходят на пустырь, где-то далеко-далеко отсвет пожара, ветер заносит в холл хлопья сажи.

Из темноты, пошатываясь, выходит Воображала. Её лицо перемазано копотью и залито слезами, волосы в пепле, оранжевая рубашка порвана, на безупречных ранее брюках грязные разводы, коленки почти чёрные. С плачем она отбрасывает обгорелую бумажную книжку и бросается Конти на шею, повторяя сквозь слёзы:

— Не хочу! Не хочу! Не хочу!..

Двери за её спиной захлопываются, отсекая ночь и зарево, Воображала всхлипывает и повторяет уже тише:

— Не хочу…