Дженет не успела покинуть зал. Я подбодрил ее парой фраз и похлопал по руке. Репортеры, ожидавшие сенсаций, быстро ретировались, услышав мои нарочито громкие разглагольствования: «Этот парень еще пожалеет, что взбудоражил наш округ, клянусь!» И мы двинулись к выходу. Бекки, доктор и я.

— Прости, — сказал я Дженет на лестнице. — Я был обязан первым спросить тебя насчет медицинского заключения. Мне следовало получше тебя подготовить к его нападкам.

— Эй, — просто ответила она. — Я же говорила тебе, что это для меня не в новинку. Я и не ждала, что легко отделаюсь.

— Ну и хорошо. Легко сейчас говорить о перекрестном допросе, но я видел, как ее бросало в пот во время суда. Я обнял ее, и она дотронулась до моей руки. Мимолетно. Поднимаясь по лестнице, мы были игроками одной команды.

Войдя в кабинет, я обратился к Бекки.

— Он что-то пронюхал. — Я говорил об Элиоте. Бекки не надо было отвечать. — Но что? — добавил я.

— Что он может вызнать? — переспросила Бекки.

— О чем вы? — не поняла Дженет.

— Томми однажды отступился от своего рассказа в моем присутствии, — сказал я, — кому еще он мог открыться?

Бекки пожала плечами.

— Может, родителям? Учителю или кому-то в интернате?

Я обратился к Дженет:

— Томми никогда не говорил тебе, что его обидчик кто-то другой, не Остин?

Дженет покачала головой.

— Клянусь, — улыбнулась она довольно иронично.

— Он блефует, — предположила Бекки. — Он стремится зародить у присяжных подозрения.

— Возможно, — сказал я. — Но это слабое утешение.

Элиот мастерски владел этой тактикой, в наших кругах подобное приветствовалось: посеять сомнение в показаниях свидетеля, но я бы очень удивился, если бы Элиот не имел на руках хотя бы каких-то доказательств. Он ведь об этом намекнул, когда убеждал меня, что Остин не виновен. Он был не промах.

— Нам ничего не остается, как только ждать, — покорно вздохнула Бекки, но ее хитрющая физиономия выражала совсем иное.

Она явно сейчас ринется за доказательствами. Я думаю, Бекки, будучи прекрасным юристом, блестящим прокурором, сожалела о своей неприметной роли на этом процессе. Но я не мог выпустить нити обвинения из своих рук. От этого дела зависела моя судьба.