Раздался звонок, возвещавший о начале заседания. Вальтер поискал глазами Бурхарда и поспешил к нему.

Каким торжественным и праздничным был этот красиво убранный зал, где в братском содружестве сидели рядом делегаты обеих рабочих партий, слушая могучую и вдохновенную музыку Бетховена. Какое ликование поднялось среди присутствующих, когда на сцену с левой стороны вышел среброголовый Вильгельм Пик, а с правой — Отто Гротеволь, и оба, сойдясь на середине, протянули друг другу руки и слили их в братском рукопожатии. Над ними, в рамке красных знамен, висели портреты Августа Бебеля и Эрнста Тельмана. В одном из ярусов кто-то запел:

То тут, то там вступали голоса:

И вот уж весь зал, сотни голосов, коммунисты и социал-демократы, мужчины и женщины, старики и молодежь, подхватив, запели:

В перерыве к Вальтеру подошел товарищ, поздоровался с ним и представился:

— Загер, Фриц Загер. Товарищ Хопперт сказал мне, что я буду работать с тобой вместе.

— Ах, это ты, значит? Тогда позволь еще раз пожать тебе руку. Теперь, когда мы объединились, работа пойдет вдвое веселей.

— Я сидел в Бухенвальде. Пять лет. Уже там мы, социал-демократы и коммунисты, научились действовать единым фронтом.

Вальтеру понравился его новый коллега; Загер был лет на десять моложе его и производил впечатление спокойного, вдумчивого человека.

— Ты был членом социал-демократической партии?

— Я был в Союзе социалистической молодежи.

— Нам придется очень много работать, товарищ Загер, — сказал Вальтер.

— Чудесно! Сколько лет мы этого ждали!

— А когда начнем?

— Тебе решать.

— Во вторник утром, согласен? Вечером я иду смотреть «Натана»[32].

Во вторник, приехав к обеду домой, Вальтер застал у подъезда и в маленьком палисаднике несколько рабочих в синих комбинезонах; растянувшись на траве, рабочие грелись на солнышке.

— Загораете? — крикнул им Вальтер.

— Загораем. Денег это не стоит, — ответил кто-то из них.

Не действовал водопровод. Айна, которая тоже только что вернулась, была в большом огорчении; она не успела заблаговременно запастись водой.