ПРЕДИСЛОВИЕ

В нашем веке историческое время заметно убыстрило свой бег и каждая человеческая жизнь стала вмещать в свои границы несравненно больше событий, нежели это было раньше. На долю внуков и правнуков Иоганна Хардекопфа — передового немецкого пролетария, ставшего некогда под знамена социализма и боровшегося за его идеалы под руководством Августа Бебеля и Вильгельма Либкнехта, — выпало столько испытаний, что их достало бы раньше на целую историческую эпоху. Внуки и правнуки Иоганна Хардекопфа пережили и приход фашизма к власти, и его крушение в испепеляющем пламени второй мировой войны под ударами Советской Армии.

Но не только зрелище насилий и разрушений открывалось их взору: они стали участниками строительства первого в истории Германии свободного и независимого государства рабочих и крестьян, открывшего немецкому народу перспективу мирного созидания, преодоления тягостного наследия прошлого, достойной жизни среди других наций.

«Внуки» — заключительная часть трилогии Вилли Бределя «Родные и знакомые» — рисует широкую панораму событий недавнего прошлого и далеко выходит за рамки семейной хроники. Судьбам народа, судьбам передовой части немецкого рабочего класса — немецким коммунистам — посвящен этот роман, драматичный, описывающий непримиримые социальные конфликты, разделяющие его героев, ибо драматичной и напряженной была жизнь, которую изобразил художник, жестокой и беспощадной была борьба сил прогресса с фашизмом, которую запечатлел писатель на страницах своего произведения.

Немецкая буржуазия, правящие классы Веймарской республики, стальные и химические короли, финансово-промышленные магнаты, чувствовавшие, что их власть начинает колебаться под натиском немецкого рабочего класса, и не желавшие удовлетворять его справедливые политические и экономические требования, перешли в начале тридцатых годов к открытым формам политической диктатуры, отбросив последние лохмотья демократии, которыми они прикрывали свое господство. Фашизм, которому монополии открыли путь к государственной власти, приступил к физическому истреблению инакомыслящих, и в первую очередь коммунистов, в которых он справедливо видел своих самых мужественных, последовательных и решительных врагов. Все силы полицейского государства, его аппарата насилия и пропаганды были брошены на разгром компартии Германии, перешедшей в неимоверно тяжелых условиях политического террора в подполье. Страну опутала колючая проволока концлагерей; лучшие сыны немецкого народа были брошены в Моабит и Дахау; гитлеровцы устроили подлую провокацию против КПГ, инсценировав поджог рейхстага; в тюрьмах Третьей империи была введена смертная казнь на средневековый манер — отсечением головы осужденного; левые демократические организации и пресса были разгромлены; профсоюзы захвачены гитлеровцами. Шовинистическая и расистская пропаганда разлагала сознание народа. Революционные и освободительные традиции нации, ее культуру сохраняли от полной гибели немецкие коммунисты, которые, подобно Вальтеру Брентену и Эрнсту Тимму, несли на своих плечах основную тяжесть борьбы с фашизмом, нередко жертвуя во имя победы над ним собственной свободой и жизнью.

Для Вальтера Брентена подпольная работа с ее превратностями и опасностями стала величайшей школой мужества. Преданный своим дальним родственником — вражда сынов имущих классов к коммунистам не знала и не знает родственных привязанностей, — Вальтер проходит по всем ступеням так называемой фашистской юстиции, испытывая на себе тяжесть допросов, шантаж, длительное пребывание в карцере, где время для него остановилось, ибо в постоянном мраке неотличимы были дни от ночей. Он перенес все, что ожидало подпольщика, схваченного гестапо и обреченного на гибель. Но в эти исполненные физических и нравственных мучений дни Вальтер сохранял ясность ума, воля его закалялась, а убежденность в правоте идей, за которые он боролся, крепла, наливаясь зрелостью, тяжким, полученным в нечеловеческих испытаниях опытом. Бежав из заключения, Вальтер всю свою жизнь отдал великой исторической задаче, которая была в то же время и общенациональной, — уничтожению фашизма.

Рассказывая о судьбе Вальтера, его подпольной работе, его участии в гражданской войне в Испании, писатель сосредоточивает внимание не столько на частной судьбе своего героя — типичной для антифашиста, сколько на тех исторических событиях, с которыми входила в соприкосновение жизнь Брентена.

Не отступая от правды истории, писатель показал, сколь велики были трудности работы коммунистов-подпольщиков после прихода гитлеровцев к власти: массовые репрессии обезглавили партийные организации, налаженные связи были насильственно оборваны; антикоммунистическая истерия, раздуваемая фашистами, дезориентировала сознание народа, что чрезвычайно затрудняло коммунистическую пропаганду. Не все смогли устоять в обстановке страха, насилия и бесправия, воцарившейся в стране. Многие замыкались в себе подобно старику Густаву Штюрку, уходя во внутреннюю эмиграцию, в частную жизнь. Наиболее малодушные люди вроде Отто Вольфа, случайно примкнувшие к рабочему движению, прямо капитулировали перед фашистами, нередко становясь их прислужниками или агентами-провокаторами в рядах подпольщиков. Среди части коммунистов и рабочих бытовала вредная иллюзия о скором падении гитлеровского режима, объективно помогавшая нацистам укрепиться на захваченных позициях и толкавшая их противников на пассивное ожидание краха фашизма.

Но и в этой тяжелой, угарной атмосфере жили и действовали люди, о которых бегло рассказал писатель в эпизодах, изображающих бегство Вальтера Брентена за границу, люди, помогавшие подпольщикам в их отчаянной схватке с опасным и беспощадным противником. Рабочий Рихард Крегер и его жена, приютившие у себя Вальтера, крестьянин, давший ему убежище на своем хуторе, интеллигент, устроивший у себя на квартире явку, — все они совершили поступки, отмеченные истинным мужеством, ибо, помогая коммунисту, совершившему побег из тюрьмы, они в случае провала рисковали головой. Их добровольная и бескорыстная помощь правому делу показывала, что существовало и жило в народе иное, нежели то, о котором твердила гитлеровская пропаганда, отношение к совершившемуся в стране перевороту, и лишь при посредстве жесточайшего террора гитлеровцам удавалось подавлять в массах дух свободолюбия.

Рассказывая о сопротивлении нацизму передовых сил немецкого общества, крупными штрихами изображая характеры сознательных борцов против фашизма — Вальтера Брентена, Эрнста Тимма, Макса Допплера, павшего под Теруэлем, и других, — писатель одновременно раскрывает многие мотивы, толкнувшие людей в объятия фашизма, и показывает игру социальных интересов, скрытую за фасадом Третьей империи, свирепую борьбу за власть, шедшую внутри нацистского государственного и партийного аппарата. Аналитическое изображение фашистского лагеря, его отношений с промышленно-финансовыми магнатами, международных авантюр фашизма, завершившихся развязыванием второй мировой войны, придало роману Бределя объемность, позволив писателю исследовать сложные общественные причины, вызвавшие к жизни фашизм со всеми его политическими и духовными последствиями для немецкого народа.

Для очень многих обывателей Веймарской республики, сотрясавшейся под ударами социальных и экономических кризисов, фашизм открывал возможности личной карьеры, дорогу к обогащению, продвижению по социальной лестнице Характерен в этом отношении образ Рохвица, который поначалу подвизался в скромной роли школьного учителя, изгоняющего из немецких гимназий тлетворный для нацистов дух либерализма, педагога, растлевающего умы своих учеников нацистской идеологией, предающего старых учителей, тех, кто не сумел или не пожелал приспособиться к новым требованиям. Человек ничтожный по своим внутренним качествам, лишенный нравственных устоев, он делает при поддержке гитлеровских бонз, нуждающихся в услугах фашистских пропагандистов, карьеру, становясь эсэсовским офицером, проводником национализма и расизма в солдатской среде. Самовлюбленный и самодовольный демагог, напыщенный болтун, он чрезвычайно опасен и даже в последние дни рейха продолжает творить злодейства, расстреливая дезертировавших немецких солдат и приказывая повесить Петера Кагельмана — приятеля юности Вальтера, впоследствии драматурга и актера, чье отвлеченное и беспочвенное бунтарство не помогло ему выйти на путь сознательного и действенного социального протеста.

Приспосабливаются к новому режиму и старые социал-демократы, некогда выдававшие себя за выразителей и защитников взглядов рабочего класса. Профессиональный социал-соглашатель Шенгузен, в свое время предавший дело германской революции, требует и получает от новых властей государственную пенсию на том основании, что он, Шенгузен, исполняя свои обязанности, всегда руководствовался интересами государства, то есть интересами правящих классов, и никогда не считался с задачами и программными заявлениями социал-демократической партии, к которой он принадлежал и чью политику он должен был проводить на практике. Социал-демократический функционер Папке тоже подлаживается к новому режиму с той же циничной беспринципностью, с которой он приспосабливался к режиму Веймарской республики, выдавая себя за демократа и поборника социальной справедливости. Как и в прежние годы, пробирается он к жирному казенному пирогу, наживаясь и подворовывая в должности хозяйственного директора театра, которую ему дали новые хозяева рейха. Пример поведения этих и подобных им деятелей социал-демократического движения показывал рядовым членам партии, что партийные функционеры не собираются вступить в борьбу с фашистским режимом, и массы следовали за своими лидерами, вступившими в сделку с хозяевами Третьей империи.

Некоторые родственники Вальтера Брентена — и это естественно, ибо общественные события, приведшие к власти гитлеризм, глубоко перепахали человеческие, в том числе и семейные, отношения, резко поляризовали личные взгляды и позиции людей, — пошли за фашизмом в надежде получить теплые местечки. Эдмонд Хардекопф, двоюродный брат Вальтера Брентена, становится эсэсовцем и добровольно поступает на должность надзирателя политической тюрьмы в Фульсбютеле, где, кстати, содержался и Вальтер. Но вскоре он понимает, что служба в тюрьме, несмотря на все преимущества, которые она приносила, была бесперспективной, и с радостью отправляется на Восточный фронт, полагая, что на войне и после войны он сделает себе положение любой ценой. Но эту его надежду оборвала под Сталинградом пуля советского солдата.

Пользуясь слабоволием своего мужа, постепенно захватывая власть в семье Людвига Хардекопфа, его жена Гермина из злобной обывательницы превращается в годы фашизма в фанатическую сторонницу режима, удовлетворяя свое властолюбие и честолюбие в нацистских женских организациях и комитетах, расплодившихся во время войны. Тиранствуя дома, она со страстью отдается защите фашистской идеологии, ибо упрощенные агрессивные и националистические идейки, входившие в пропагандистский арсенал гитлеровцев, вполне отвечали ее внутренним устремлениям, кругозору и симпатиям ожесточившейся, взбесившейся мещанки.

Изображая разные судьбы людей, примкнувших к фашизму, исследуя мотивы их поведения, писатель главной причиной их человеческой деградации считает аморализм, утрату нравственных критериев происходящего, ведущую в конечном счете не только к оправданию, но и к участию в злодеяниях фашизма. Подобного рода аморализм свойствен всем без исключения фашистским деятелям — большим и малым, стоящим на разных ступенях нацистской иерархии.

Холеный и самоуверенный доктор Баллаб, связанный неразрывными узами с финансово-промышленными кругами, стоящими за спиной фашистской диктатуры, чувствующий себя в жизни весьма прочно, позволяющий себе свысока относиться к мелкой фашистской сошке и даже не отказывающий себе в возможности покритиковать поступки и распоряжения высших партийных чиновников, достаточно умен, чтобы видеть, какое огромное зло и жестокость нес фашизм, развязавший одну из самых кровопролитных войн в истории человечества и сопровождавший военные действия неслыханными зверствами и злодеяниями. Но он закрывает на все глаза, сознательно и хладнокровно. Его интересует только выгода, которую получат от войны подлинные хозяева Третьей империи. Люди, подобные Баллабу, организовывали на промышленных предприятиях Германии производство душегубок и кремационных печей для уничтожения пленных и депортированных в лагерях истребления. Ныне они стоят во главе реваншистских сил в Боннской республике, домогаясь атомного оружия и пересмотра итогов второй мировой войны.

Враг и антипод Баллаба — гестаповский чиновник Венер внутренне мало чем от него отличается. Для него так же безразличны страдания жертв фашизма, как и для доктора Баллаба. Пропитанный духом пруссачества, зарекомендовав себя исполнительным служакой, он выполняет важную миссию, организуя на гестаповский манер службу безопасности в франкистской Испании. Очерствевший, снедаемый честолюбием, он, в дни генеральского заговора против Гитлера, в атмосфере повальной подозрительности, охватившей гитлеровцев, в условиях взаимной грызни больших и малых нацистских чиновников, стряпает ложный донос на Баллаба, обвиняя его в соучастии в заговоре. Донос Венера стоил жизни и постов нескольким полицейским и гестаповским чиновникам, но, несмотря на опасность, угрожавшую Баллабу, донос сыграл для него и полезную роль. Из тюрьмы его извлекли промышленники, чьи интересы он защищал в нацистской партии, и на свободу он вышел в ореоле жертвы режима, очень для него удобном, для того чтобы после разгрома гитлеровской Германии выступить в маске мученика и противника нацизма и снова пробраться к командным высотам и продолжать в изменившейся обстановке ту же, направленную против мира и свободы, деятельность, какую он вел и раньше. Образ Венера, его животный цинизм, дорисовывает эпизод, завершающий в романе его линию и рассказывающий о том, как при переходе швейцарской границы в дни поражения гитлеровской Германии он убивает человека, помогшего ему спастись.

Миру фашизма, насилия, тупой и трусливой жестокости противостоит целеустремленное мужество коммунистов-подпольщиков. Лучшие страницы романа, дышащие истинным героизмом, трагичные и полные внутреннего пафоса борьбы, рассказывают о том отпоре, который получили от Тельмана фашистские тюремщики, решившие поглумиться над заключенным вождем немецких коммунистов, и о том человеческом достоинстве, с которым встретил свой последний час Эрнст Тимм. Но не только героизм профессиональных революционеров противопоставляет Бредель гитлеровцам и установленным ими порядкам. В образе Фриды Брентен он запечатлел лучшие черты рядовых людей Германии, не пошедших на духовные сделки с фашизмом и в тяжкие годы нацистской диктатуры не утративших человечности и внутреннего стремления к справедливости. Скромная труженица, самоотверженно отдававшаяся воспитанию внуков, терпеливо сносившая превратности судьбы, не теряющая присутствия духа ни тогда, когда ей, матери подпольщика, угрожала непосредственная опасность от гестаповцев, ни тогда, когда бомбежки, обрушившиеся на Гамбург, ее родной город, сеяли ужас и панику среди городских жителей, Фрида Брентен воплощает в себе устойчивые нравственные стороны народного характера, которые не удалось извратить фашизму. На трезвый разум народа, на тех, кто смог внутренне осудить фашизм, даже не всегда вступая и имея возможность вступить с ним в открытую борьбу, возлагает надежды Вальтер Брентен в своих раздумьях над путями возрождения родины. Он верит также в то, что лучшая часть немецкой молодежи найдет в себе силы, чтобы навсегда порвать с тягостным прошлым, и наконец, он ясно понимает, что поражение гитлеровской Германии в войне с Советским Союзом откроет перед его отчизной новую страницу истории, возможность освободиться от зла фашизма, которую упустить нельзя.

Сам Брентен находится в рядах Советской Армии, ведя пропаганду среди солдат противника и немецких военнопленных. Его сын Виктор, которого удалось еще до войны переправить из гитлеровской Германии в Советский Союз, служит в советских танковых войсках, с оружием в руках сражаясь за дело социализма и за свободу своей оскверненной и порабощенной фашизмом отчизны. И отец и сын делают все от них зависящее, чтобы помочь своему народу не упустить возможность освобождения от фашизма.

На сторону советских войск перебегает и Герберт Хардекопф — юноша, призванный в вермахт и на собственном опыте убедившийся в лживости лозунгов фашистской пропаганды, в злодейской жестокости гитлеровцев. Впоследствии, по возвращении после победы к себе на родину, он, духовно созревший и возмужавший, становится одним из организаторов и руководителей коммунистической молодежной организации в Гамбурге. Это логическое и естественное завершение его духовной эволюции, начатой под огнем в боях на советско-германском фронте.