Кто неописуемое существо Бога-Слова и ипостась Его старается вследствие воплощения Его описывать на иконах человекообразно, посредством вещественных красок, и более уже не мыслит как богослов, что Он и по воплощении тем не менее неописуем, да будет ему анафема.
Кто старается написать на иконе нераздельное и ипостасное соединение естества Бога-Слова и плоти, то есть то единое неслиянное и нераздельное, что образовалось из обоих, и называет это изображение Христом, между тем как имя Христос означает вместе и Бога и человека, да будет ему анафема.
Кто Бога-Слова, сущего в образе Божьем и в Своей ипостаси принявшего образ раба и сделавшегося во всем нам подобным, кроме греха, старается изобразить посредством вещественных красок, то есть как будто бы Он был простой человек, и отделить Его от неотделимого и неизменяемого Божества и, таким образом, как бы вводит четверичность в святую и живоначальную Троицу, да будет ему анафема.
Кто старается изобразить на память на иконах бездушными и безгласными вещественными красками лики святых, не приносящие никакой пользы, потому что это глупая затея и изобретение дьявольского коварства, вместо того чтобы добродетели их, о которых повествуется в писаниях, изображать в самих себе, как бы некоторые одушевленные образы их, и таким образом возбуждать в себе ревность быть подобными им, как говорили божественные отцы наши, да будет ему анафема».
Так, в 754 г. иконоборцы получили соборную санкцию на свои действия. А помимо этого, в определении говорилось: «Если же кто-либо с этого времени дерзнет устроить икону, или поклоняться ей, или поставить ее в Церкви, или в собственном доме, или же скрывает ее… да будет он виновен и перед царскими законами». У иконопочитателей были уже перечисленные выше основания не считать собор 754 г. в Иерии подлинным Вселенским собором, но, несмотря на это, теперь они считались нарушителями государственного закона. Копроним не преминул этим воспользоваться, и с середины 50-х гг. стремительно стало расти число пострадавших за иконы. В первую очередь гонения коснулись монахов – главных защитников иконопочитания. Большая часть мучеников была именно из них. За двадцать лет гонений (Константин Копроним правил до 775 г.) возникла настоящая монашеская эмиграция из Византии. Монахи уезжали туда, где их не могли настигнуть преследования иконоборцев, но все же в те страны, которые находились под христианским правлением. Одним из важных мест эмиграции стало северное Причерноморье, но в первую очередь – Италия, где, особенно на юге, было большое греческое население и давняя монашеская традиция, а римские папы являлись противниками ереси. Считается, что в эпоху иконоборчества монашеская эмиграция в Италию (юг, Рим, другие центры) достигла 50 тыс. человек.
В особой озабоченности иконоборцев борьбой с монашеством проявляется политическая составляющая ереси. Монашество мешало императорам как организованная и неподконтрольная им часть общества. А поскольку многие монастыри были богаты и являлись земельными собственниками, то был смысл завладеть их имуществом. То, что из-за популярности монашества многие мужчины не служили в армии (а во время тяжелых войн, которые вели императоры Исаврийской династии, это было особенно ощутимо), увеличивало интерес властей сделать монашество менее влиятельным. Именно это обстоятельство обеспечит в свое время Исаврийцам симпатии со стороны Российского императора Петра I. Иконоборческие иерархи хорошо понимали эти соображения императоров, так что даже в определение собора 754 г. они внесли некоторые пункты, долженствовавшие оградить церковное имущество от чрезмерной иконоборческой ревности: «Определяем также и то, чтобы ни один человек под предлогом ослабления такого заблуждения относительно икон не налагал рук своих на посвященные Богу святые сосуды с целью дать им другое – не идольское – назначение. А также и на одежды и на другие покровы, или на что-либо другое, посвященное на священное служение Богу, под предлогом дать всему этому полезное назначение… Равным образом определяем, чтобы никакой человек из начальствующих, или из подчиненных им, или же мирского чина не налагал под тем же предлогом руки своей на божественные храмы и не порабощал их, как это сделано было некоторыми бесчинно поступающими». Оговаривалось, что это возможно лишь с разрешения патриарха и императора.
Император Константин Копроним царствовал до своей смерти в 775 г. Он умер во время военного похода против болгар, и армия искренне оплакивала его как успешного и любимого военачальника и императора. Так он остался в истории как славный император, но при этом как злой и жестокий еретик – «скверный тиран, а не царь, хульник на Вышнего». Ему наследовал его сын – Лев IV Хазар (его мать была дочерью хазарского кагана), который царствовал с 775 до 780 г. Лев не отменил иконоборческих указов, но реальных гонений в его время не происходило. Женой Льва была императрица Ирина, происходившая из Афин, с которой и оказалось связано завершение первого этапа иконоборчества.
5. Седьмой Вселенский собор (787 г.)
Хотя Константин V Копроним взял со своей невестки клятву, что она не будет поклоняться иконам, все же еще при жизни своего мужа Льва Ирина была тайной иконопочитательницей. Когда он умер, а императором стал их несовершеннолетний сын Константин VI, Ирина оказалась регентом, сумев предотвратить попытку переворота со стороны иконоборческой партии. Патриархом при Ирине был поставлен Тарасий, который условием своего избрания поставил восстановление общения с другими церквами посредством Вселенского собора. Восстановление общения означало и восстановление почитания икон. До избрания на патриаршество Тарасий был высокопоставленным светским чиновником, который всегда оставался иконопочитателем, но при этом достаточно деликатным, так что он смог сделать большую карьеру при Льве Хазаре. Тарасий был не единственным патриархом-иконопочитателем в ту эпоху, который поставлялся из светских лиц, а не из представителей непримиримой монашеской партии (в последующем это не помешало причислению как его, так и позже патриарха Никифора к лику святых). Это позволяло правителям, решившимся на восстановление икон, находить с церковью некоторый компромисс, если не в вероучительных определениях, то в сфере политики. С другой стороны, это приводило к конфликту между монахами и патриархами, которые им казались пусть православными, но все же конформистами.
Тарасий был поставлен в патриархи на Рождество 784 г. и сразу вместе с императрицей стал принимать меры для созыва собора, в котором были приглашены участвовать представители всех патриархатов. Отцы собора собрались в Константинополе в 786 г., и собор начал было свою работу. Но здесь дали о себе знать иконоборческие настроения многих епископов и жителей столицы, а также благоговение перед памятью императоров-иконоборцев и их собором 754 г. В результате собор в первый же день работы был распущен Ириной из-за настоящего бунта со стороны солдат и угроз расправиться с его участниками. Работа собора была отложена на целый год. За это время Ирина смогла разоружить и выслать из Города мятежные полки, и в 787 г. собор был созван вновь, но уже не в Константинополе, а в Никее.
Председателем собора фактически был патриарх Тарасий. Императрица Ирина и юный император Константин VI лично не присутствовали. Особенностью собора было широкое участие монашества в его работе. Основным решение стало, конечно же, восстановление иконопочитания, а также его богословское и каноническое обоснование, чего не было раньше. Вот некоторые цитаты из соборного ороса 787 г.:
«И кратко сказать, мы храним не нововводно все церковные предания, установленные для нас письменно или без писания. Одно из них есть изображение иконной живописью, как согласованное с рассказом о евангельской проповеди, служащее нам удостоверением подлиннаго, а не призрачнаго воплощения Бога-Слова; ибо вещи, которые указывают взаимно друг на друга, без сомнения, и уясняют друг друга.
Поэтому мы, шествуя как бы царским путем и следуя богоглаголивому учению святых отцов и преданию кафолической Церкви и Духу Святому, в ней живущему, со всяким тщанием и осмотрительностью определяем:
Подобно изображению честнаго и животворящаго Креста [крест не отвергали и иконоборцы], полагать во святых Божиих церквах, на священных сосудах и одеждах, на стенах и на досках, в домах и на путях честные и святые иконы, написанные красками и сделанные из мозаики и из другого пригоднаго к тому вещества, иконы Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, непорочныя Владычицы нашея Святыя Богородицы, так же и честных ангелов и всех святых и преподобных мужей.
Ибо, чем чаще чрез изображение на иконах они бывают видимы, тем более взирающие на них побуждаются к воспоминанию о самих первообразах и к любви к ним и к тому, чтобы чествовать их лобызанием и почитательным поклонением, не тем истинным по нашей вере служением, которое приличествует одному только Божескому естеству, но почитанием по тому же образцу, как оно воздается изображению честнаго и животворящего Креста и святому Евангелию, и прочим святыням, фимиамом и поставлением свечей, как делалось это по благочестивому обычаю и древними.
Ибо честь, воздаваемая образу, восходит к первообразу, и покланяющийся иконе поклоняется ипостаси изображеннаго на ней.
Вот таково учение святых отцов наших, то есть предание кафолической Церкви, от конца до конца земли приявшей Евангелие».
Заодно прославлялся Иоанн Дамаскин, умерший задолго до собора. Таким образом его богословие признавалось определяющим в обосновании иконопочитания. В постановлении отцов собора важным моментом было утверждение того, что «честь, воздаваемая образу, восходит к первообразу, и покланяющийся иконе поклоняется ипостаси изображеннаго на ней», и разделение понятий поклонения, служения Богу (
6. Второй этап иконоборчества (813–843 гг.)
Так получилось, что императоры-иконоборцы обладали большими военными и политическими способностями, а их преемники-иконопочитатели оказались одарены в этом куда меньше. Это стало, вероятно, одной из причин реставрации иконоборчества на его втором этапе.