— Нет? А кто мы? — спрашивает она.

Ах, вот в чём дело… Понятно…

— Наташ, ну ты чего…

Я подхожу к ней и утыкаюсь своим лбом в её лобик.

— Что на тебя нашло? — спрашиваю я. — Пошли, не выдумывай. Знаешь, какие ножки будут в этих колготках? Конфетка! Мечта фетишиста.

— Кого?

— Неважно, считай, я ничего не говорил. Нет, ну что с тобой! Ну, правда! Пошли. Спрячь их в сумку, а то девки отнимут и пойдём уже.

Я беру её за руку и тяну.

— Ну же!

Но она упирается и не хочет двигаться с места.

— Обещай, что поговоришь со мной, — упрямым голосом требует она.

— Натусь, ну я же разговариваю. Это ты вон надулась и молчишь.

— Нет, пообещай.

— Хорошо. Обещаю. Я с тобой поговорю! — произношу я голосом, каким порой строгий учитель обращается к нерадивому ученику, типа а-та-та.

— Тебе всё шуточки, а мне вот не до смеха, — вздыхает она. — Сегодня же после уроков. Вернёмся домой и поговорим. Это очень серьёзно. Ты понял меня?

— Понял, — соглашаюсь я. — Только давай не сразу после уроков. Сегодня будет комитет и Крикунов, сто процентов, меня выцепит. Потом меня вызывают в милицию, и я пойду с отцом. После милиции тренировка в школьном спортзале. Я и так уже пропустил, так что меня Скачков выгнать может. А после этого я весь твой. Без остатка.

— Хорошо, — соглашается Рыбкина и поджимает губы. — Я подожду. Хотя правильнее было бы сказать, что мой, как раз, только остаток. На всех есть время, кроме меня.

— Наташ, ну ты даёшь. Они в тюрьму хотят меня посадить, ты ж пойми, вопрос серьёзный.

— За что? — вдруг начинает волноваться она. — За то?

Блин, лучше бы не говорил про ментовку, сейчас будет себя накручивать. Мда, лохонулся я.