Он наклоняется над чудом оставшейся на месте ракетой и поджигает фитиль.

— Все в укрытие! — орёт он и отбегает в сторону.

Бикфордов шнур прогорает и ракета срывается с места, оставляя в наступающих сумерках огненный след. Правда, летит она не по прямой. Она выписывает невероятные зигзаги над землёй и дважды чуть не задевает своего создателя, который вынужден резко присаживаться, чтобы не быть подбитым.

Наконец огонь гаснет и ракета превращается в пустой тюбик от зубной пасты. Что же, минутка позитива удалась. Лица у всех весёлые, особенно у чудом увернувшегося Трыни. Мы возвращаемся в спортзал и пытаемся привести себя в порядок. Рожа у меня основательно намята, челюсть припухла и будет, наверное, завтра жёлтой.

— Брагин, ко мне! — командует Скачков.

— Спасибо, что сами помогли, а не милицию вызвали, — говорю я подойдя к нему.

— А что ты так против милиции настроен? — спрашивает он.

Я сам мент вообще-то, и я не против милиции, просто знаю, что в данном случае пользы было бы меньше, чем вреда.

— Да они бы всех сгребли, не разбираясь. Потом замучались бы оправдываться и от превышения самообороны отбиваться. Мне вон до сих пор «шьют» за то, что я мудака, что батю пырнул, отметелил.

Он ничего не отвечает, лишь хлопает меня по плечу.

— Так, бойцы, сюда идите!

Все подтягиваются.

— Поздравляю вас с боевым крещением! Хочу похвалить. Действовали вы грамотно, молодцы. Я за каждым из вас наблюдал. Никого не покалечили и не убили. Это хорошо.

Все довольно улыбаются.

— Можно сказать, — добавляю я, — сегодня родилось наше боевое братство. Спасибо, братья, что пришли мне на помощь. Без вас бы я имел ничтожный вид. Ну, а раз так всё сложилось, предлагаю выбрать магистра нашего ордена, старейшину и второго отца.

— Я за Егора! — кричит Юрик.

— Нет, — качаю я головой, — только Виталия Тимуровича. — Давайте голосовать. Кто за? Единогласно.

— Надо придумать название ордену! — заявляет Трыня.

— Да, надо подумать, — соглашаюсь я.