— Я дико извиняюсь, — жалко улыбается Удлер, — но пока мы не собираем всех денег, которые могли бы собирать. У нас пока колхоз. Я был на играх в Сочи. Там уровень совсем другой. А вот если сделать всё идеально, сюда потянется совсем другой контингент. Они деньги хранят в банках. Только, простите меня, не в государственных, а в трёхлитровых. Им не на что их потратить. Почему не дать людям такую возможность? Почему должен зарабатывать кто-то другой, а не мы? Пусть они получат удовольствия, а мучиться и придумывать как тратить деньги будем мы.

Айгуль, кажется, готова вломить ему по первое число.

— Цвет, кого ты слушаешь! Они жизни не знают, два тупых урода. Я каждого из них или даже обоих сразу могу до смерти забить. Вот что надо для настоящего катрана.

— Ой, — говорю я с издёвкой. — Прям до смерти? И опять же, забить или затрахать?

Она на меня даже не смотрит. Просто игнорирует. Мерзавка строптивая.

— Может быть, — говорю я как бы сам с собой, — если отделать её по полной программе она перестанет вести себя, будто её Шекспир написал?

Моисей понимающе улыбается, а Паша Цвет хмурится.

— Так, прекратили детский сад-на… Едем смотреть второе помещение. Бакс тоже.

Точно, Миша Бакс, так звали Удлера в будущем, вернее, как выяснилось, зовут уже сейчас. Миша Бакс. Я улыбаюсь. Как будет он объяснять позднее, кличка появилась из-за его нежной любви к американской валюте и слишком частого использования слова «бакс» всуе. Сейчас слово малоизвестно и не пользуется большой популярностью.

Мы садимся в машину, причём, я оказываюсь зажатым на заднем сидении между Баксом и Айгуль. От неё приятно пахнет. Я поворачиваю голову и смотрю на неё в упор, а она старательно отворачивается к окну и пытается меня не замечать, будто специально хочет раззадорить.

— Паша, — говорю я. — Совершенно очевидно, что без Айгуль нам не обойтись.

Она резко оборачивается и смотрит на меня, насупив брови. Густые, чёрные, шелковистые. Они ползут по гладкой юной коже и я поневоле любуюсь лицом Айгуль. Небольшой румянец, чуть раскосые глаза и, при ближайшем рассмотрении, едва заметные конопушки на скулах. Нос маленький и тонкий, а властно сжатые губы полны страсти. Я уверен. Ну… или почти уверен.

— Пускай люди думают, что она здесь главная, — продолжаю я свою мысль. Так они будут чувствовать себя в большей безопасности. К тому же, Айгуль красивая. Мужики будут подсознательно стремиться сюда, чтобы посмотреть на такую красотку. Скажем, что она японка, Сэцуко Хакамада, какая-нибудь.

— Чего?! — она сильно и зло бьёт меня локтем в бок. — какая тебе сцуко!

— Надо только научить её улыбаться и разговаривать вежливо и даже ласково. Так, чтобы у посетителей слюна текла. Это конечно непросто, но нужно постараться. Опять же, надо, чтобы Миша Бакс, научил её понимать суть игры, чтобы она не ходила там как ментовка. Ну, и так ей удобней будет обеспечивать безопасность объекта.

— Ты сам-то слюни подбери, — холодно бросает она и снова отворачивается к окну.

Говорит вроде спокойно, но я чувствую, как её колотит от ярости.

— И отодвинься ты от меня, дышать невозможно, вонючка! — бросает Айгуль и пытается отпихнуть от себя.

— Вот вам и культ мужчины в традиционном восточном обществе, — сокрушённо качаю я головой. — А как с этим делом в Израиле, Михаил?

Миша испуганно молчит. Можно подумать, мы его выгоним из-за пятой графы. Не бойся, Миха, не бойся.