– Я не знаю, что на тебя нашло, – он ходил вдоль деревьев, заложив руки за спину, и, как в давно минувшие дни, наставлял ее на путь истинный. – Вчера вечером ты вела себя настолько правильно, насколько это возможно, а сегодня превратилась в настоящую Далилу-обольстительницу.
Джорджи это задело. Особенно учитывая, что единственный, кого она когда-либо хотела обольстить, был сам Бэкенхем. И каков результат? Она не смогла соблазнить мужчину, даже стоя перед ним обнаженной, в любовном томлении.
– Ты принимаешь все слишком близко к сердцу, – она покачала головой, изо всех сил призывая себя к спокойствию, чувствуя нарастающее желание выплеснуть наружу эмоции, будто пытаясь успокоить готовый к всплеску гейзер. – Это всего лишь безобидный флирт.
– Разумеется, тебе ли не знать, каким безобидным бывает флирт, – сказал Бэкенхем.
Ее гнев был настолько велик, что почти затмил боль внутри. Гнев был гораздо более легкой эмоцией, в отличие от боли. Гнев врастает в человека, кормится его чувствами.
Как Бэкенхем смел быть таким уверенным в своей правоте? Он был на вечере в поместье маркиза Стейна в ту ночь. Она никогда не видела ничего подобного, даже в самых смелых фантазиях не могла представить такого разврата. Тем не менее он был там, участвовал в происходящем и даже не посчитал нужным надеть маску. Значит, мужчине позволено безнаказанно находиться в вертепе, а она должна нести ответственность за безобидный флирт?
– Если ты не беспокоишься о своей чести, подумай, как твое поведение отразится на сестре. Неужели тебе хотелось бы видеть ее в такой же роли?
Джорджи многозначительно посмотрела на его пустую петлицу.
– Думаю, она и сама с этим прекрасно справляется, не так ли? – сказала она сухо. – И что-то я не заметила, чтобы своим поведением она вызвала твое отвращение.
– Не думай перекладывать ответственность на меня, – предупредил Бэкенхем. – Ты позволяешь своей страсти увести тебя в опасные воды, Джорджи.
– Хардкасл? – Она посмеялась, но ее смех был пустым, почти беззвучным. – Он всего лишь ребенок, и ты это знаешь.
Джорджиана увидела какую-то борьбу, происходящую внутри его. Маркус сдерживал себя, чтобы не ударить ее? Или поцеловать снова, как тогда в лесу?
– По крайней мере, моя страсть, как ты ее называешь, честная и искренняя, – бросила она ему. – А что насчет твоей страсти, Бэкенхем? Хладнокровный отбор претенденток на роль будущей графини? Действительно ли таково твое желание? Или ты боишься наступить на те же грабли, что и шесть лет назад?
Ошеломленный вид графа ясно доказал: несмотря на призывы к благоразумию, он не был готов к ответственности за свои действия.
В ней шевельнулась осторожность. Если не прекратить его терзать, он женится на какой-нибудь бесчувственной особе вроде мисс Трент. Этого нельзя допустить.
– Ошибаешься, – отрезал он. – Я обязан думать о своем имени и родовом поместье.
– А как насчет тебя самого? – спросила Джорджи. – Что насчет твоего счастья и счастья твоей жены?
Последнее слово отозвалось царапиной у нее в горле.
– Я пытаюсь найти подходящую девушку, совместить эти два пункта. Иначе зачем бы мне устраивать различные гостевые визиты, знакомиться с интересующими меня дамами?
Он сделал нетерпеливый жест.