Глава 8

Реа

Полдень принес темные дождевые облака и первого претендента на руку Тиспиры. Всего их ожидалось пятеро, совсем не то, что в прежние времена, когда Рее доводилось танцевать с двадцатью или с тридцатью кандидатами, прежде чем объявить о сделанном выборе. Похоже, для многих даже щедрые награды больше не стоили того, чтобы жертвовать чьей-то жизнью.

Сначала прибыл Ламброс из города, расположенного в центре страны, неподалеку от места, где появились на свет дети Аргиросов. Однако говорить о таком не следовало. Тиспира должна быть отовсюду и в то же время ниоткуда: она никогда не рождалась и никогда не умрет.

Ламбросы дважды посещали церемонию, и Реа едва не допустила страшную ошибку, подбирая тему для разговора. Конечно, упоминание об общей родине оказалось бы не столь вопиющим нарушением этикета, как если бы она назвала свое настоящее имя, но Реа вполне могла вообразить, как глаза собеседника округлились бы, а улыбка стала натянутой. И он бы непременно поведал о ее оплошности.

С тех пор девушка не забывала главного правила: ни в коем случае нельзя обсуждать себя – реальную Рею, скрытую за маской Тиспиры.

Реа смотрела из окна кладовой, как Ламброс выбирается из экипажа и спешит к дому, накинув на голову пальто, чтобы спасись от дождя. Приятный юноша. Два раза смотрел смерти в лицо, а потому теперь держался безразлично. Реа наслаждалась его компанией, по крайней мере, пока не иссякал один бокал вина.

Еще два кавалера приехали с западной окраины, где проходила граница с Трефацио. Вуаль, прикрывающая нос и губы каждого, соответствовала типичной трефацианской моде. Они прибыли вместе, и стоило юношам снять вуали, как Реа с разочарованием отметила, что это братья. Васа собрал четырех претендентов – пятеро их становилось вместе с Ласкарисом, которого пригласил Лексос, – а двое из них были из одной семьи.

Ласкарис явился следующим. Реа подалась вперед, наблюдая, как он сходит с подножки экипажа и пытается обменяться любезностями со служанками, которые застыли у ворот внутреннего двора. Елени и Флора промолчали, и юноша – его звали Михали? – быстро отвел взгляд, шаркая сапогами по каменным плитам.

Пока слуги доставали багаж, он повернулся к ним спиной и увидел Рею, сидевшую на подоконнике кладовой. Секунду-другую они молча смотрели друг на друга, а затем Михали приветливо помахал Тиспире. Реа не ответила ему тем же, и юноша неловко развернулся, притворившись, будто и не обращал на нее внимания.

Неужели из-за этого мальчишки Лексос сильно переживает? А Михали и впрямь представляет столь великую угрозу, что его смерть вызовет гнев Васы?

Но какими бы ни были политические взгляды претендента, присутствие Михали в Стратафоме сулило опасность. Благодаря тому, что с подготовкой к церемонии помогала Хризанти, отец пока не знал о госте из рода Ласкарисов. Однако они неизбежно встретятся за ужином, и детям Васы, точнее, Лексосу, придется столкнуться с последствиями самоволия. Реа еще не решила, готова ли выполнить просьбу брата, и радовалась тому, что может изображать неосведомленную невинность.

Последним в Стратафому приехал Каллистос из Рокеры. Сияющий луч надежды Васы, судя по записке. Выглядел он неплохо. Волосы длинноваты, костюм уж больно цветастый, но такая в Рокере мода, и разве плохо за него выйти? Ведь браки ее длились недолго, особенно зимой. Фермеры Тизакоса не желали долго мерзнуть. Если Каллистос окажется кошмарным супругом, можно потерпеть максимум два месяца и быстро с ним покончить. Лексос ее простит, если Реа не поддержит его выбор, зато про Васу того же сказать нельзя.

Елени и Флора еще будут заняты, располагая гостей в дальнем крыле, но Реа способна справиться, не прибегая к помощи служанок. Она подобрала юбки и вышла из кладовой, стараясь не задевать паутину.