…Мягкая волна света прошлась по моему лицу, груди, рукам… На секунду я открыл глаза, словно проснувшись, мутное зрение сфокусировалось на чьем-то лице, молодом, незнакомом, и далёкий голос, пробившийся словно сквозь толщу воды, произнёс: «Пока ещё рано, спи». И я вновь погрузился в блаженный сон, согретый разливающейся по телу перламутровой теплотой…

На этот раз передо мной явственно проступили знакомые черты: узкое овальное лицо, бледная кожа, синие насмешливые глаза, дополненные сарказмом полуулыбки… Мэлвин. И в голову вновь навязчиво поплыли мои собственные воспоминания:

«-И когда ты собирался мне об этом рассказать? – Услышал я глубоко в голове недовольный, капризный голос Мэлвина.

Как я умудрился забыть о нём? За всей этой суетой, разговорам «по душам» с друзьями… Мой «внутренний голос», как он сам величал себя, «рыба-прилипала» - незваный гость в моей голове, как называл его я.

-Тебе - никогда. – Резковато бросил я. – Этот разговор касался только моих друзей, к которым ты, Мэлвин, к счастью, не относишься.

Тяжёлый вздох.

-Младенец… Жизнь тебя ничему так и не научила. Ты забыл, кто был с тобой всё это время? Смутные времена… Кто был на одной с тобой стороне, когда «друзей» твоих не было рядом?

-Не по своей воле. – Мне не хотелось разводить дискуссии, но от Мэлвина было не так просто отделаться. – И уж точно не по моей.

Тишина. Я надеялся, он обиделся, и я смогу наконец-таки полноценно поразмыслить, но я ошибся.

-Итак… Элитариус? – Этого проходимца нельзя было победить. – И как обращаются к Элитариусу планеты Трайсети?

-Так и обращаются… Мэл, сейчас не подходящий момент…

-А мне кажется, самый что ни на есть подходящий. Чувствую, грядёт время перемен, Элитариус Алекс.

Я и забыл, когда в последний раз ко мне так обращались. В голове поплыли образы Дворцовых ареа, огромнейших, прекрасных лабиринтов их соединяющих, украшенных гобеленами, картинами, серебром и золотом, витражными сводами и окуренные специальными ароматами, каждый из ареа – своим, по многовековой традиции, заведённой моими предками.

Запахи между собой не смешивались, чудом или волшебством, но Весенняя Ареа всегда был наполнен благоуханием вербены, Солнечный – лимоном, Главный, он же Золотой – корицей и апельсином. В Ареа Раздумий неизменно пахло лавандой, и здесь я проводил куда больше времени, чем, скажем, в своих игровых залах – здесь всегда было свежо, и не пахло ничем, кроме аромата Дома.

Мой отец же предпочитал Золотой Ареа – он любил сидеть на своём огромном золотом троне и взирать на своих подданных с опаской и укором. Единственный человек, которому он доверял, был его другом и советником – человек огромной души, Фрэд Корроу. Жив ли он ещё? Или Рейч расправился и с ним тоже…

По правде говоря, Фрэда я любил даже больше, чем отца, но кем мне был отец? Вечно на нервах, вечно холодный и подозрительный – в нём не было ни капли ласки, он лишь исправно следил, чтобы меня, его сына и наследника, ежесекундно стерегли, и наказывал за малейшую провинность тех, кто по его мнению не справлялся с поставленными задачами.

Фрэд же, если не был занят другими делами, иногда проводил время со мной – и я привязался к нему ещё тогда. Он был мне другом и когда я превратился из ребёнка в подростка, и после смерти отца он стал моим официальным регентом.

-Значит, - я вздрогнул, вновь услышав голос Мэлвина в голове, и вдруг осознал, что всё, о чём я сейчас думал – на самом деле говорил вслух, – в случае чего этот Фрэд может обеспечить тебе необходимую поддержку, если, конечно, жив?