Главная улица «Бангуевки» брала свое начало у аэровокзала и называлась авеню Жискар д’Эстен. Я поразился ровному, почти без кочек и ям покрытию, но мне объяснили, что эта улица — не что иное как бывшая взлетная полоса. В свое время французы построили две таких полосы, но аборигены спустя несколько лет решили, что легко обойдутся одной.

Влад позвонил по мобильнику кому-то из приятелей, и возле стоянки «матату» — местных маршрутных такси — нас встретил украинец на ядовито-зеленого цвета древнем и громадном «Плимуте», наверное, шестидесятых годов выпуска. Водителя, здорово почерневшего под африканским солнцем, звали Сашей Короленко. Он тоже был рад видеть бывших соотечественников по соцлагерю и заявил, что без проблем разместит нас у себя, вернее, в доме, снятом украинской авиакомпанией.

Нас это устраивало как нельзя больше. Скоро появился Толя, мы погрузились в «Плимут» и под радостные вопли местных жителей (они вообще радовались почти всему, что только попадало в их поле зрения), двинули по улице имени французского лидера, поднимая клубы пыли и облака зловонного черного дыма.

На авеню Жискар д’Эстен стоило посмотреть хотя бы раз в жизни — таких улиц я больше не видел нигде. По ее обочинам росли развесистые пальмы, среди них прятались похожие то ли на сараи, то ли гаражи лачуги, увешанные рекламными щитами популярных сигарет и напитков. Ковбои Мальборо были черны словно ночь, также как и кока-кольные девицы.

Сами же аборигены имели кожу буквально всех негритянских оттенков — от розовато-коричневого до черно-серого. Удивляло, что практически все мужчины напоминали ярых приверженцев бодибилдинга, хотя и вели себя как праздношатающиеся лодыри. Безделье было написано даже на лицах дюжих оборванцев, торгующих вдоль дороги фруктами, сувенирами и всяким хламом. Впрочем, почти каждый из них, едва завидев наш экипаж, расплывался в белозубой улыбке, да принимался что-то счастливо орать, хватая свои цацки и потрясая ими в воздухе.

Все это нетрудно было рассмотреть, поскольку «Плимут» никак не мог разогнаться — старые аэродромные плиты скоро кончились, пошла довольно корявая бетонка, на которой тусовались куры и свиньи, похожие на диких бородавочников — африканских кабанов.

Впрочем, до центра города мы добрались достаточно быстро. Дорога стала чуть лучше, оборванцы исчезли, лачуги уступили место коттеджам и серым бетонным зданиям, насчитывающим по два-три этажа. К одному из них, стоящему метрах в семидесяти от шоссе, после поворота на грунтовку, и подъехал «Плимут».

— Ласкаво просимо до хаты! — провозгласил Саша. Литовцы все поняли, мы начали выгружаться.

«Хата» представляла собой двухэтажный особнячок с тремя офисными помещениями на первом этаже (здесь же в холле был устроен пищеблок), а второй этаж с четырьмя комнатами отвели для жилья. Саша сейчас остался в доме один, поскольку прочие пилоты разлетелись, а два офисных сотрудника свалились с симптомами неизвестной науке лихорадки, и их отправили болеть в какой-то институт в Уганде, финансируемый правительством Британии.

Удобства оказались во дворе, вернее, в очень симпатичном садике с большим бассейном и тропической растительностью. Если бы не насекомые и запах, доносящийся от удобств, лучшего места для отдыха после длительного полета не придумать.

Рядом находился курятник, от которого тоже здорово несло. Какой-то пожилой негр извлек из клетки большую трепыхающуюся курицу, положил ее на колоду и резким движением отсек жертве голову. Потом отпустил бегать. Роняя перья и капли крови, обезглавленная птица, подлетая, пошла нарезать круги по двору — не самое приятное зрелище на свете.

Душевую украинцы тоже организовали во дворе, по образу и подобию таких, что строят на дачах в некоторых странах СНГ.

— Мыла наводите больше, — посоветовал Саша. — Здесь вода такая, что можно легко подцепить шистосоматоз, потом лечиться замаетесь.

Все это прозвучало очень обнадеживающе, но выбора не было — от всех нас и без того уже несло козлом, а впереди еще несколько дней взлетов и посадок… Какая будет вода ТАМ, сейчас трудно было загадывать.

— В бассейне тоже купаться не стоит? — спросил Толя.

Саша криво усмехнулся.

— Там только местным можно.

— В гости к вам приходят, что ли? — удивился я.

Саша ушел от ответа, сменив тему для разговора и пригласив к столу.

В столовой уже орудовал давешний убийца куриц — черный повар в белом фартуке, едва ли не более чистом, чем подобная спецодежда в отечественных столовых.