Висмут молчал, глядя вперёд.
— Висмут! Ты меня слышишь? — не отставала Сурьма. — Что делают пробуждающие, если не могут тянуть локомотив?
— Лично я с таким не сталкивался, — нехотя ответил машинист. — На дальних «Почтовых» пробуждающих всегда двое, они сменяют друг друга и успевают отдохнуть.
— Но на коротких маршрутах — по одному.
— У нас с тобой — дальний. С одним пробуждающим. Мы не будем рисковать.
— Висмут! Тебе сложно сказать? Я хочу знать, что они делают!
Висмут тяжко вздохнул: ведь не отстанет!
— Идут в бордель.
— Что?! — ахнула Сурьма, и паровоз из-за всплеска её колебаний едва не споткнулся. — То есть как? А по-другому нельзя? И это помогает? В смысле… Погоди, а если среди степи, то как? — затараторила она, заливаясь краской.
— Ну-у…
— Нет! Не отвечай! Не отвечай. Не хочу ничего знать!
Сурьма отвернулась от Висмута и так низко опустила голову пытаясь скрыться под полями своего цилиндра, что почти уткнулась носом в лежащую на коленях панель.
В молчании они ехали минут десять. Висмут почувствовал, когда её эмоции улеглись, и паровоз вновь пошёл уверенно и ровно.
— Так что там с четырьмя часами? — серьёзным голосом переспросил он, пряча в уголках губ улыбку.
— Мы будем следовать графику, — отчеканила Сурьма, не отрывая глаз от своих рук, лежащих на панели питания пластин мастера Полония, — ты ж за него расписался!
Глава 15
— Ох, святые угодники! — простонала Сурьма, разминая пальцами шею и плечи во время третьего получасового перерыва.
В прошлый перерыв Висмут посоветовал ей расслабить руки и не напрягать шею. А ещё лучше — пересесть с пола в кресло помощника машиниста, откинувшись на спинку и подголовник, сделанный специально для пробуждающих. Шутка ли — сидеть почти весь день в одной позе, да ещё и на жёстком полу. Но Сурьма, конечно, лучше знала, как ей быть. В конце концов, кто из них был дипломированным пробуждающим: она или Висмут? Но ей ещё не приходилось питать паровоз столько часов подряд, и теперь она всем своим хребтом (и копчиком) ощутила, что Висмут был прав.
Во время остановки он вышел проведать отца, запертого в купе, и Сурьма, радуясь, что напарник сейчас её не видит, со сдавленными стонами, по стеночке, поднялась с пола, потрясла затёкшими ногами, поразмяла одеревеневшую спину и блаженно потянулась всем телом. Что бы там ни было, а всё-таки она смогла поехать в это путешествие, и оно того стоило! В график они вписывались идеально, до Метаналя оставалось три часа ходу, и Сурьма уже начала планировать, как проведёт этот вечер.
Она отколола от волос свой маленький цилиндр и спустилась из будки машиниста, подставила лицо солнышку. Оставаться на работе с непокрытой головой неправильно, но кто здесь увидит, кроме Висмута? А он и сам ещё на прошлой остановке снял свой форменный жилет, который висел теперь на спинке его кресла, и расстегнул две пуговицы рубашки — жарко.