Кииджим выглядел как следует сбитым с толку, начал изображать жест недоверия четвертой степени, но передумал и замолчал. Его продолжительное молчание, решил Флинкс, похвалило его.
— Я сказал, что многому вы не поверите.
Хвост юной Энн едва шевелился. «Продолжай, пссакк. По крайней мере, вы наверняка привлекли мое внимание. О вашей правдивости я могу судить позже.
Флинкс кивнул, затем намеренно перевел взгляд в небо. — Вам не нужно знать, как я узнал об этой угрозе. Впервые это кристаллизовалось для меня около десяти лет назад в Содружестве. С тех пор мне приходится жить со знанием того, что это такое и кто я».
Кийим задумался над словами человека. «Что может представлять угрозу для целой галактики, кроме, может быть, сталкивающейся галактики? Если мои sпростые астрономические sисследования не были sсерьезно небрежны, это sssomething не в ближайшем будущем.
— Есть еще кое-что, — серьезно сообщил ему Флинкс. «Нечто большее, гораздо большее. Что-то, о чем знают очень, очень немногие люди и транксы. Хотя усилия кажутся тщетными, они — мы — возятся, пытаясь найти какой-то способ, каким-либо образом, чтобы противостоять этой угрозе. Он снова опустил взгляд на своего юного хозяина.
«Я не могу описать это иначе, как сказать, что это угрожающее явление состоит из чистого зла. Я понимаю, что такое описание больше попахивает философией, чем физикой, но, неоднократно пытаясь описать его другим, у меня всегда остается такое впечатление после встречи с ним. Он движется сюда, к нашей галактике, вслед за областью, которую астрономы веками называли Великой Пустотой, а их транксовые аналоги - Великой Пустотой. Объект, явление, деформация стандартной физики — называйте это как хотите — имеет ширину около трехсот миллионов световых лет и занимает общий объем пространства в несколько сотен миллионов мегапарсеков.
Кийим перестал двигаться, поскольку его одаренный, но юношеский ум изо всех сил пытался охватить такие невероятные размеры. Будучи вынужденным столько лет иметь дело с немыслимым, Флинкс мог только посочувствовать ему. Попытка постичь такой масштаб могла вызвать у любого разумного человека головную боль.
«Вместо этого явления не существует ничего другого. Там, где он проходит, все, кроме нескольких стримеров свободного водорода, исчезает. Мне сказали, что это может нарушить закон сохранения энергии. Если он продолжит двигаться в том же направлении, продолжит свой нынешний путь, он может стереть с лица земли всю галактику. Содружество, Империя — все исчезает».
– Что… jezzantt… на что это похоже? Голос Кийима стал еще мягче, чем обычно. — Вы сказали, что знаете об этом, что знаете, что это такое.
«Я не знаю, как это выглядит. Я могу только описать чувство, которое я испытываю, когда мысленно нахожусь рядом с ним». Флинкс поймал себя на том, что вспоминает, но не хотел. «Его реальный физический вид, насколько он есть, скрыт от нашего взгляда огромной гравитационной линзой темной материи. Или, может быть, объектив является частью явления. Ученые, с которыми я делился своими знаниями, являются одними из самых совершенных в Содружестве, но это выходит за рамки их кругозора. Они чувствуют больше, чем кто-либо».
Кийим изо всех сил пытался понять непонятное. «Если они не могут понять или описать эту угрозу, то как они, или вы, или кто-либо другой могут придумать средства для борьбы с ней?»
«Есть и другие науки, помимо наук Содружества». Наклонившись вперед, Флинкс начертил очертания знакомой инопланетной пирамиды в пыли, покрывающей песчаник. «Нетрадиционная физика и открытия предчеловеческих видов. Древнее, но все еще работающее потенциальное оружие. Он откинулся на спинку кресла. «Все они не более чем ничтожные надежды, на мой взгляд. Но мои друзья более оптимистичны, они более осведомлены и опытны, чем я. И я дал слово, что постараюсь помочь».
"Ты?" Хотя он все еще не решил, верить ли какой-либо или всей невероятной истории, которую только что рассказал ему мягкокожий, Кийджим обнаружил, что смотрит на своего гостя в новом свете. «Ты всего лишь один человек. Исключительно смелый и интересный пример, правда, но единственный. Если бы я поверил вашему рассказу, который еще более фантастичен, чем «полуграмотный бред» великого сказочника Вуусканда Л., то меньше всего я мог бы вообразить, что один-единственный человек может иметь хоть какое-то влияние на угрозу такого величина».
Флинкс посмотрел в проницательные, обращенные вперед глаза чужака. «Тогда мы полностью согласны. Потому что я думаю точно так же. Но есть и те, кто считает иначе. Мои друзья и, — он опустил взгляд, — другие. Некоторых других я могу опознать, некоторые до сих пор остаются для меня загадкой. Они приходят ко мне во сне. Непрошено, а иногда и когда я не сплю.
Кийджим задумался. «Можно ли мне с-содно-временно поверить в вашу историю и усомниться в вашем сс-психическом отношении?»
«Еще раз, мы согласны. Поверьте мне, много раз я сам сомневался в этом. Несмотря на это, я делаю все возможное, чтобы оправдать доверие тех, кого я знаю и уважаю. Это все, что у меня осталось. Это, а также знание, уверенность в том, что эта внегалактическая угроза для всех нас вполне реальна, а не просто плод больного воображения. Моего воображения.
«Предполагая на данный момент и в целях обсуждения реальность того, что вы говорите, — что
а ты можешь, Флинкс? Что мог сделать каждый?»
— Я никто, — ответил Флинкс резче, чем собирался. «Я бы отдал все, что у меня есть, и все, что у меня есть, чтобы быть просто кем угодно. За возможность жить ничем более сложным и обременительным, чем нормальная мягкокожая жизнь. Но я не. Я другой. Силы, которых я не понимаю и даже не могу идентифицировать, соглашаются с разумами, которые иногда не понимают, что я некая точка опоры, связующее звено, ключ, на котором держится единственный призрачный шанс остановить эту опасность. Это не ответственность, которую я хочу. Я не искал его и сделал бы все, чтобы избавиться от него».