— На площади Фош, место чудес, веселья и любви, — улыбнулся Анатоль, протягивая мне бутылку, но я взмахнул рукой, и бутылка покатилась по вымощенной плитками дорожке. Анатоль нахмурился.

— Ты чего? — спросил он мрачно.

— Толя, мать твою, который не Толя, а Анатоля, или кто ты там, помещик польский, исчадие Гейропы. Какого…

Договорить я не успел, потому что Анатоль смачно приложил меня ладонью по щеке. От шлепка этой мясистой ручищи в глазах снова потемнело, и я упал на стул рядом с виновником моих бед.

— Ты вообще ничего не помнишь? — спросил Анатоль, когда я пришел в себя.

Судя по силе удара, вставать в позу было не лучшим решением, к тому же я вдруг осознал, что действительно не могу вспомнить, что случилось в промежутке между тем моментом, когда я направился к выходу из уличного кафе рядом с «Гранде-Трафико», и тем знаменательным мигом, когда мой голый живот приклеился к бутафорской могиле.

— Тут народ массово Хеллоуин празднует… — сказал Анатоль все еще обиженно.

— Хеллоуин празднуют в ночь с двадцать девятого на тридцатое октября, а сегодня только двадцать восьмое, — внес коррективу я.

— Календарь помнишь, жить будешь, — с досадой пробормотал Анатоль и заказал еще пива.

— И воды.

Тимбилдер ехидно усмехнулся, но подозвал официанта. Мимо нас по площади то и дело фланировали ряженые. Кого тут только не было: от мертвецов до диснеевских принцесс, — так что я в своей паутине смотрелся вполне органично. На улице было намного теплее, чем в гроте, я бы даже сказал, жарко. Довольно странно, принимая во внимание тот факт, что ночью мы с Викой мерзли, даже закрыв окна.

— В Эквадоре принято все праздновать загодя, народ тут, видишь, веселый, в сентябре елку собрали, — сообщил Анатоль.

Он явно издевался.

Анатоль потягивал пиво и смотрел на меня вопросительно.

— Не помнишь? — поинтересовался он снова, едва сдерживая смех. — И коктейль из колады-морады с качасой тоже забыл?

Я только выпучил глаза, потому что таких слов в моем лексиконе отродясь не бывало. Но Википедия в лице моего экстравагантного спутника работала исправно.

— Колада-морада — ягодный коктейль, традиционный индейский напиток, который эквадорцы пьют, поминая мертвых. А качаса — это местная водка. Наверное, самое скверное из того, что можно выпить в качестве алкогольного напитка на этом свете. Дикое количество сахара и сорок пять градусов крепости.

Да, что-то такое я припоминал: я выходил из кафе, чтобы отправиться в нашу с Викой квартиру на Карлос Тобар, когда на обочине остановился гремящий, гудящий и во все стороны выстреливающий цветными конфетти шайтан-автобус. Какой-то парень в маске черепа выпрыгнул прямо через бортик и протянул мне стаканчик с красной жидкостью, похожей на сок. «Колада-морада!» — кричали Лилия, Роксана и Камилла. Все выпили по стаканчику.

— И что дальше? — Я был заинтригован.

— А прекрасную Покахонтас в одной кожаной повязке на бедрах помнишь? — лукаво сощурился Анатоль.