– Да. Пожалуй, их было порядка двадцати, если вам интересно.
– Но… Это безумие – спокойно разгуливать по улицам, когда вас пытаются прикончить все, кто это умеет.
Впрочем, Грир и не отличался никогда опасливостью.
– Пока никому не удалось даже ранить меня. Только однажды наемнику удалось подобраться ко мне очень близко. Достаточно близко, чтобы убить.
– И как он выглядел?
Интересно, у кого могло такое получиться? Наверное, это был Кадавр – самый свирепый и беспощадный убийца, которого я знала. Мне самой жутко было даже находиться с ним в одной комнате. Он лишал жизни жертв всеми возможными способами и часто не за деньги, а для собственного удовольствия. Что ж, если Грир его уничтожил, когда тот охотился на него, я даже рада.
– Он выглядел как потрясающе красивая женщина.
– Что? – уставилась на Ланса, не понимая, о чем он говорит.
– Я имею в виду вас, моя убийца.
Сильная рука привлекла меня к себе, прижала, и я почувствовала желание герцога, упирающееся мне в живот. Жажда его тела заполнила мой разум, все о чем могла думать – лишь о том, что он сейчас будет делать и как.
50. Чужие дела
Хаммерман вскочил, когда увидел нас на пороге своего ярко освещенного кабинета. Герцог смотрел на другого оборотня хмуро и недружелюбно, но доктор будто и не замечал этого, он был в восторге от того, что встретил собрата. Глядел на Ланса с восхищением, которого даже я бы, пожалуй, не смогла изобразить. Сразу начал тараторить, хватая нового знакомца за рукав, о том, что он всю жизнь существовал, считая себя вымирающим видом и очень по этому поводу страдал, но Грир резко прервал тираду.
– Эта женщина хочет знать, что с мальчишкой.
Врач недовольно скривился: явно не понравилось, что его перебили, однако все же повиновался и ответил, переведя взгляд на меня.
– Сразу после нашей встречи я пошел к Матиасу, осмотрел его и обнаружил огромную опухоль в желудке. Странно, что остальные доктора этого не заметили, – он поджал губы. – Хотя не исключаю, что просто не захотели связываться… Тяжелый случай.
– И что, есть хоть какие-то шансы?.. – без особой надежды спросила я.
– Возможно, – удивленно посмотрела на суетливого Хаммермана. – Сегодня ночью я сделал ему операцию – медлить было нельзя… Каждый час мог стать последним.
– И?..
– Все прошло успешно, насколько сейчас могу судить. Теперь в первую очередь дело за самим мальчиком, за его организмом, – доктор приосанился. – А я честно сделал все, что мог.
– Спасибо… – чувство огромного облегчения волной прокатилось по телу. – Вы… вы большой молодец.