Андрей начинал путаться в своих мыслях, это злило его. Всю злость он переносил на Ольгу, потому что ее появление взмутило их болото и нарушило покой в их стае. Теперь один член их стаи лежит в сырой земле. И первоначальной причиной всему является Ольга. Нет, как бы там ни было, ее конец предрешен, надо только придумать что-то неординарное, чтобы и волки были сыты и овцы целы.
На лице Ватюшкова застыло каменное выражение, он глядел пустыми глазами и ничего не произносил.
Преодолевая напряжение в теле, Ольга отчужденным голосом, который сама не узнала, спросила:
— Ты что, язык проглотил? Что за театр тут устраиваешь?
Флинт бочком выскользнул из комнаты и прикрыл за собой дверь.
Тон Ольги не понравился Андрею. Отрезать бы ей язык за это. Между тем, с его лица стало медленно убираться выражение злости:
— Театр говоришь? Может и театр, но пьеса с трагическим для тебя концом.
Они стояли друг против друга, Ольга сжимала зубы:
— И кто автор этой пьесы? — спросила.
Вместо усмешки Ватюшков сморщил лицо гримасой:
— Ты сама. Тебя никто не просил навязываться к нам в знакомые. Я защищаю от тебя Еву!
Такое объяснение ничего не прибавило Ольге:
— Что за чушь ты несешь? — произнесла она с недоумением. — Чем я опасна для Нарлинской?
— Своим существованием! — снова загадочно для нее ответил Ватюшков. — Я спрятал тебя от всех и все вернул на круги своя.
Каждый его ответ все больше запутывал Ольгу. Уяснила лишь, что причина ее похищения связана с Нарлинской. И наобум произнесла:
— Мы могли бы это обсудить с самой Евой. Две женщины лучше поймут друг друга.
Ватюшков посмотрел хмуро:
— Я не могу тревожить Еву по таким пустякам. Она ничего не знает о том, где ты находишься!
Стараясь не порвать тончайшую нить разговора, Ольга стала осторожно крадучись ощупью подбирать слова:
— Но как же можно защитить Еву от меня, если ей ничего неизвестно? Может быть, она будет против? Может быть, это, в конце концов, унижает ее? Ева сильная женщина, такие женщины не любят, когда за них кто-то начинает решать, поверь мне, я это знаю!