— Не глупи. Я верну тебя в подвал и снова надену ошейник. Ты ведь этого не хочешь, Лиса? — спросил Макс и посмотрел на меня суровым взглядом.

Мне ничего не оставалось, кроме как ответить твердое «Нет». Потому что в подвал я точно не хотела. Уж лучше ездить на разборки с картелем, чем лопать собачьи консервы. Это я могла сказать точно.

Тем временем мы подъехали к красивым кованым воротам, за которыми начиналась охраняемая зона. Сначала проехал черный джип, а затем нас бдительно осмотрели головорезы в татуировках. Причем их татуировки были куда ужаснее тех, что покрывали тело Макса. Эти лица забивались тату практически до равномерного черного цвета. Оставались чистыми только губы, а все остальное покрывали особые бандитские знаки. Самый читаемый из них — огромные четверки на лбу или щеках. Не зря эту банду звали четверками…

К слову, цифра «четыре» во многих культурах означала чистую смерть. Ее боялись и избегали, как огня. Люди верили, что четверка приносит несчастье. И это чувство настигло меня именно здесь — в окружении десятков мексиканцев с автоматами в руках. Пока мы ехали за черным джипом вплоть до белых мраморных ступенек виллы, меня не покидало чувство тревоги. Мне все казалось, что стволы направят на нас, и от машины Макса останутся одни лохмотья, как это было с тачкой Буча. И когда мы остановились, чтобы выйти и проследовать в дом… эта тревога лишь усилилась.

— Идите за мной, — махнул рукою парень в белой футболке. Который, собственно, и пригласил нас на переговоры.

Он уверенно поднялся на второй этаж, кивнув нескольким охранникам. То ли для того, чтобы они были начеку и внимательно смотрели на нас. То ли для того, чтобы те готовились просто расстрелять гостей и постелили перед этим целлофан на мраморном полу.

Так или иначе, но Максу пришлось отдать свое оружие на входе к дону. А меня просто обыскали, но на всякий случай изъяли телефон. Скорее всего, опасаясь, что внутри увесистого кирпича таится взрывчатка.

— Можно входить, — впустил нас мексиканский бандит. И мы вошли в роскошный зал, украшенный колоннами и персидскими коврами.

Посреди комнаты стоял раритетный стол, а за ним в кожаном кресле гордо восседал пожилой мужчина с пышными усами. Он молча указал рукою на стеганый диван, и мы с Максом присели, ожидая серьезной беседы.

— Очень рад знакомству, — улыбнулся мафиози. — Максим Чернов… Я наслышан о вас. Вы привлекли мое внимание еще в тюрьме. Когда вы устроили бунт… это было… было впечатляюще. Вы несомненно обладаете талантом лидера. Вам удается сплотить людей и достичь высокой цели… Я это уважаю.

— Спасибо, дон Рамиро. Но мне помогала мотивация. Я очень хотел выйти из тюрьмы. Любыми средствами. А сплоченная команда — идеальный вариант.

— Хм, — улыбнулся барон и отрезал край сигары мини-гильотиной, — у вас и сейчас в распоряжении хорошая команда, не так ли?

— Да, это правда. Хотя людей в банде совсем немного. Мы никому не мешаем. Нам не нужно много территорий для контроля.

— И тем не менее, — прищурился барон, — вы контролируете немало точек. Вы получаете доход от продуктовых магазинов, лавочек фастфуда, вы крышуете порядка сотни уличных торговцев кокаином… Это люди, которые не входят в мою систему власти. Но мне бы хотелось иметь доступ к их выручке. Вы понимаете, к чему я клоню, Макс?

Дон откинулся на мягкую спинку и пристально уставился на Макса. Будто наслаждаясь его напряженными скулами — явным признаком того, что Чернов понимает, о чем речь, но однозначно не согласен с положением вещей.

— Боюсь, дон Рамиро, я вас плохо понимаю. Не сочтите за наглость, но мне бы хотелось, чтобы вы прямо сказали мне, чего хотите. Что вам нужно конкретно от меня? Зачем вы меня пригласили сюда? Я должен дать вам какой-то ответ?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Да, — кивнул барон, — да, Чернов. Тебе придется согласиться на сделку с картелем. Иначе…

— В чем же суть этой сделки?

— О… суть ее очень проста и понятна даже ребенку… Вы отдаете нам часть своих доходов.

— Вы хотите долю с наших точек?