— Миша, — наконец решается Вовка, шуршит брезентом, вынимая свой трофей — механический фонарик. — Возьми! В блиндаже нашел. Ты один в землянке — может, понадобится.

Цыганчук испуганно поднял глаза:

— Чего? Это мне? — и рукой отстранился, как бы говоря: за что мне такая честь? — Погоди, кленовую саблю сделаю, тогда обменяемся…

Оба смутились, но это быстро прошло, и Вовка облегченно вздохнул. Показал Мишке на пальцах: «Хочешь есть?» Затем предложил:

— Давай щавель поищем. Такая музыка, брат, в животе, хоть песни пой… Пошли!

Возле окопа нашли ребята щавель. Он распускал первые листики, слабые, бледно-зеленые. Листики таяли во рту, как льдинки. «Словно мерзлая калина», — поморщился Вовка. — Кто-то идет, — кивнул Мишка и поглядел в степь. — Похоже, солдат.

Вдоль траншеи не торопясь шел к пастухам незнакомец. На ветру развевались полы шинели. Нет, не солдат… Вон заячья шапка. В руках посох. Шаркает лаптями. До самых колен — портянки, завязанные шнурком. Худенький старичок.

— Доброго здоровья, люди божии, — сказал старик и снял шапку.

— Здравствуйте, — ответили ребята.

— Скотинку пасете? — полюбопытствовал тот.

— Ага. Козы… А вы издалека? — спросил Вовка, с детским нетерпением рассматривая старика. И Мишка глядел на пришельца молча, с каким-то страхом.

— Да как вам сказать… — нехотя ответил дед. — С тридевятого царства иду.

— Ну что там? Немцев далеко прогнали? — не успокаивался Вовка.

— Позвольте присесть. Охо-хо! — И старик, приподняв полы старой шинели, присел на влажную ботву. — Нет покоя на белом свете.

— Не садитесь на землю. — Вовка подкатил гильзу. — Лучше здесь: в траве змеи водятся… Мишке под рубашку залезла.

— Твоя правда, сынок. — Дед погладил седую бороду, острым взглядом оглядел ребят: — Бреду степью и вижу — страшное что-то творится вокруг. Сусликов тех, как червей. В оврагах лисицы брешут, в буераках волки воют. А если и стояла где-нибудь скирда соломы, мыши всю ее истребили. Хомяки, крысы, саранча — гаспидская нечисть ползет на землю.

Волков и лисиц ребята в степи не видели. Но сейчас, окинув взглядом заросшие бурьяном холмы, Вовка испуганно зажмурился: ему показалось, что темные кусты закачались, из траншеи сверкнули зеленые огоньки хищников. Вовка пододвинулся ближе к разговорчивому деду.

— И откуда эта напасть?

— Сразу видно: разумный хлопчик. — Старик прижал Трояна к теплой шинели. — Я и сам свои ноги не жалею, все у ветра спрашиваю: «За что наказанье божье?» А вчера иду куда глаза глядят; уже стало темнеть, совсем затихло в степи. Солнце село за облако. Смотрю, а то облако плывет, плывет ко мне и все ниже, ниже. На глазах оно изменяется, играет всеми цветами, словно радуга в небе повисла. («Добрый дедушка и сказки хорошие рассказывает», — подумал Вовка и еще сильнее прижался к старику). Вижу, над тучей сияние, а на высоком престоле — божий посланник, крыльями размахивает. Вдруг, ну прямо передо мной, остановилась туча. И встает с голубого престола архангел Гавриил, подходит ко мне и так говорит: «Вот тебе, человек добрый, божественное письмо. Неси его по белу свету. Кто прочитает послание, поверит ему, семь раз перепишет и людям раздаст, тому бог спасенье пошлет. А кто отвергнет, яко диявол, тому уготовлена кара адова и на земле и на, небе…»

Вовка замер. В его больших карих глазах отражалось все небо. На небе — ни облачка. Посмотрел Вовка в синеву, и почудилась ему голубая лазурная гладь Ингула. И ровный лужок, похожий на небольшое зеленое озеро. Захмелев от дурманящих запахов земли, убаюканный пением жаворонков, лежит Вовка под стогом, как в детской люльке. Отец, как будто взлетая на крутую волну, кладет покос за покосом. Он без рубашки, тело белое и чистое, только под мышкой да на плече — розовые шрамы.