Вот так пролетел и этот жаркий июльский день из жизни скромного сельского эксперта Демьяна Демьяновича. На завтра оставил себе работу, но это экспертиза живых лиц. Это проще и значительно чище. Да, чище с точки зрения гигиены и эпидемиологии – не трупный все-таки материал. Но порой обстоятельства происшествий несут в себе значительно больше негатива, чем работа в секционной. Какие же ублюдки встречаются среди рода человеческого – диву даешься. Постановления притащил участковый вчера, к концу дня. Случай не сложный. Пострадавшие в хирургическом отделении с полученными травмами, проходят плановое лечение и обследование. Подождут. А что с ними? Да ничего из ряда вон выходящего: напились до умопомрачения, повздорили по пьяни, подрались, морды друг другу набили. Орали во всю глотку под окнами сельчан, нецензурная брать рекой лилась вместе с угрозами разобраться со всеми их недругами; но это не к нему вопросы, это уже дело самой полиции. Об этом Караваев уже был осведомлен ранее. Вот и все дела. Вот такая штука. Чем не любил заниматься Демьян Караваев, так это работать с потерпевшими и подозреваемыми при преступлениях, связанных с половыми злодеяниями. Такие случаи не частые в их районе, но они были и есть. Разброс возраста бедных женщин и девушек, попавших в лапы насильников, от детского до уже весьма преклонного. Память извлекала из головы эксперта зачастую весьма жуткие случаи. Были в его практике циничные, наглые и самоуверенные в себе подонки, имеющие хорошую защиту как со стороны юридических персон – адвокатов, так и от влиятельных лиц не только района, но и города. Порой в сети правосудия попадались и трясущиеся от страха мужики – самцы, начинали ныть и плакать прямо в кабинете следователя. Знают, что их ждет там, за воротами ИТК, на зоне. И боль, страх, стыд и потерянность в глазах несчастных девчонок. Но естественных эмоций он никогда не демонстрировал, делал свою работу спокойно, профессионально, не конфликтуя.
– Демьян Демьянович, поражаюсь я Вашей выдержке и спокойствию при общении с этими мерзавцами. Я бы не сдержался и оттяпал у них причиндалы прямо ржавым ножом, без какого-либо наркоза, – в сердцах говорил дежурный опер.
– Нет, друг мой, это бы на пользу делу не пошло и ситуацию не исправило. В тюрьму их, на нары.
Было уже четыре часа дня. Устал. Возраст берет свое. Последнее время сердечко стало пошаливать, нет-нет да и сожмет грудь невидимым обручем. Принял душ, переоделся – стало легче, свежее и бодрее. Вспомнил, что так и не успел пообедать из-за этого случая. И Дарья голодная осталась. Будем считать это форс мажором. Такое не редкость.
– Дашенька, я ушел, – крикнул Караваев с крыльца.
– Хорошо. Я все уберу и тоже домой.
Медленно ступая по асфальтовой дорожке, ведущей в сторону лечебных корпусов, побрел Караваев к выходу из больницы. Он там, за детским отделением. Идти нужно через всю территорию. Проходя мимо любимой беседки, расположенной в тенистой зоне под большими березами, решил немного посидеть в ней, подышать не таким горячим воздухом. Жара начинала потихоньку спадать, появился легкий ветерок. Он зашел в нее, сел на скамейку. Домой не тянуло. Перестало тянуть после кончины жены. Удобно устроившись, задумался и слегка прикрыл глаза. Стал вспоминать почему-то детство, годы молодые, учебу в институте. Лицо прояснила легкая улыбка.
Глава вторая
Демьян Демьянович Караваев всегда мечтал быть только врачом. О других профессиях речи быть не могло. Когда появилась такая любовь к медицине? В раннем детстве. Это он точно знал и помнил! Может, гены? Будучи еще совсем маленьким мальчиком, лет эдак пяти-шести, он уже пробовал себя в медицине: его любимая кукла, не девочка, а мальчик, и этого мальчика звали Аркаша, был постоянным пациентом. Имя не вымышленное и не придумано в семье Караваевых, а самое что ни на есть реальное. Сделана на «Фабрике детских игрушек», на бирке надпись «Кукла Аркаша». И вот эта самая кукла прямиком с фабрики попала на полку отдела «Товары для детей» местного универмага. Демина мама совершенно случайно ее увидела. Понравилась. Не из пластмассы розового цвета, как большинство подобного товара, а мягкая, тряпичная, какая-то вся теплая, располагает к себе, хочется ее потискать, побаюкать. Одет Аркаша был в домашнюю пижаму серого цвета с накладными кармашками из белой ткани; ни дать, ни взять больничная одежда – если лечится пациент в стационаре, а то и просто как домашняя одежда, если больной лечится дома, и у него, к примеру, еще и постельный режим. Так вот этот Аркаша испытал на себе все «прелести» лечебного процесса. Демина мама была врачом-терапевтом, работала в местной больнице. Она частенько брала его с собой, показать, где и как лечат настоящих взрослых больных. Его там знали многие врачи и медсестры, интересовались его профессиональными достижениями на ниве домашнего здравоохранения. Он серьезно отвечал им, что же там недавно стряслось с Аркашей и как он его лечил. Обратил внимание Дема на то, что у каждого врача на шее висит какая-то очень интересная штука с трубочками. Ему рассказали все о фонендоскопе. После этого маме пришлось выполнить его настоятельную просьбу – достать для него этот самый фонендоскоп. Пришлось найти в отделении списанный, но еще вполне пригодный. С тех самых пор он с ним не расставался, «слушал» Аркашу, при этом констатируя, что дыхание нормальное, тоны сердца ясные и что пациент явно идет на поправку. По просьбе сына приносила ему так же старые шпатели, медицинские банки, шприцы (конечно, без игл инъекционных) и прочие медицинские атрибуты. Даже умудрялась донести домой не остывший, еще совсем теплый, кусок парафина из физиокабинета. Он старательно использовал все это для лечения заболевшего мальчишки: накладывал парафин на больное место, в попу колол лекарства, прикладывая шприц с водой к нужному месту. Было не очень удобно; вода под давлением поршня вытекала из шприца без иглы и Аркаша всегда оставался мокрым после этой процедуры. На ноги наматывал различные лечебные повязки. Одним словом, лечил парня. И Аркаша, естественно, всегда выздоравливал. Таким образом, эта кукла стала своего рода легендарной личностью – первым пациентом юного эскулапа. Мама смотрела на все это врачевание с некоторым интересом: мало кто из мальчишек вот таким делом занимается, наверное, больше никто. Да еще в таком возрасте. Остальные больше интересовались машинами, тракторами и прочей серьезной техникой. Еще, конечно, самолетами и ракетами.
Прошли детские годы. Страсть к врачеванию вначале немного поутихла, затем и вообще сошла на нет. Учился Дема хорошо, на четверки и пятерки. И только в старших классах, примерно в восьмом или в девятом, вновь сердце всколыхнула любовь к медицине. В те годы была десятилетка.
– Мама, все, я окончательно решил стать врачом и только им. И поступать буду только в медицинский. Остальное меня совсем не интересует; всякие там инженеры, педагоги, артисты, пожарные и летчики. Если не поступлю – буду считать себя самым несчастным человеком на всем Белом Свете.
– Ну, зачем так уж драматично. Поступишь. Учишься хорошо. Только вот что я тебе скажу: экзамены вступительные в медицинский институт – это химия, физика, биология и сочинение. Последний предмет – не основной, на баллы не влияет, лишь бы «неуд» не закатили. Школьная общая программа по этим предметам маловата. Еще уйма времени, есть основание подумать о дополнительных занятиях в кружках и на факультативах.
Дема послушался маму и все эти годы штудировал нужные предметы. Выпускные экзамены сдал хорошо, общий балл что-то около 4,5. Ни о каких морях и отдыхах не думал – немного очухавшись от школы, поехал в областной центр сдавать документы в медицинский. И конечно, только на лечебный факультет. Точнее, лечебно-профилактический. Педиатрия, санитарное дело – это не его. Только там, где выпускают настоящих врачей, а не медиков (это он имел в виду все иные факультеты). Какой ты врач – качество сметаны да масла контролировать! Умора! Педиатрия тоже не для него. Документы приняли. Засел за вступительные билеты. Программу прошел на два раза. Даже на местный пляж не ходил – сидел дома, зубрил, грыз гранит науки.
Первый экзамен – химию – сдал на удивление легко, даже не ожидал. Ответы на билет отскакивали от зубов, как автоматная очередь. В экзаменационном листе появилась пятерка. Вышел из аудитории как во сне, не веря. Мечта, вот она, близко-близко. Начало положено. Без особых проблем сдал и остальные. Когда на доске зачисленных на первый курс увидел свою фамилию, одурел от счастья. Даже прыгал, если память не изменяет. Потом собралась компания похожих счастливчиков, пошли в соседнее кафе, заказали несколько бутылок «сухаря» с закуской в виде конфет-карамелек и… отметили удачу. «Наквасились» прилично, как добрался домой – помнил смутно. Сказал только, что все нормально, поступил, он теперь студент медицинского института, первый курс, факультет лечебно-профилактический и упал на диван. Проспал до утра. Не ругала его мама. Сказала, чтобы так больше не напивайся. Даже по очень радостному поводу.
Началась учеба. Но до этого в сентябре месяце была традиционная работа в колхозе – студенты помогали на полях и огородах собирать урожай. Веселое время. Перезнакомились.
– Вспомнил первую в своей жизни лекцию по анатомии. Аудитория типично институтская – полукругом снизу – верх располагались скамейки и узкие столики для письма. Впервые были одеты белый врачебный халат, шапочка. Общая тетрадь. Ручка. Начало положено.
Пронеслись – пролетели шесть лет учебы. На четвертом курсе стал посещать кружок по хирургии, ибо стать решил хирургом и только. Вот это для мужчин! Обстановка операционной завораживала его. Особый запах медицины! Мытье рук, надевание стерильной амуниции. Оперировал грыжи, аппендициты, все, конечно, под надзором опытных наставников. Выходя из операционной, чувствовал себя героем: все получилось, все смог.
Первый шок испытал после окончания шестого курса, когда настала пора определяться с выбором конкретной специальности.
– Ты в деканате был? – спросила его однокурсница Светка Журавлева. – Ждут тебя там. Побеседовать намереваются с тобой. Заявление на хирургию писал? По секрету тебе скажу: что-то там не все так просто с местами в ординатуру. И именно по твоему профилю. Количество мест, видать, урезали. Ребята по этому поводу уже скандалить начали.
Помчался к декану факультета. Перед его дверью толпилось человек десять-двенадцать выпускников лечебного факультета, громко обсуждали распределение.