Рейни задумалась. Тем временем им принесли заказанное. Салат Куинси выглядел свежим и аппетитным – как-никак все свое, местное. Заказанный Рейни куриный стейк лежал в густой подливке с тающим кусочком масла. От одного лишь запаха у нее заурчало в животе, но, вооружившись вилкой, она обнаружила, что разговор уже отбил аппетит.

– Шеп обычно травит охотничьи байки, – сказала она чуть погодя. – Я знаю, что у Дэнни есть какие-то награды, но, по-моему, за стрельбу из винтовки двадцать второго калибра.

– Первое место, младшая лига, – подтвердил Сандерс. – Мы изъяли кубок в спальне.

Рейни скривила гримасу. Ей не хотелось думать о том, что чувствовали Сэнди и Шеп, глядя, как комнату их сына обыскивают эксперты-криминалисты. Или о том, какое впечатление это могло произвести на Бекки.

– Итак, Дэнни гораздо комфортнее с винтовкой, – продолжал Куинси, – но он выбирает пистолет и револьвер. Со спортом у него отношения любви-ненависти, однако же он выбирает целью преподавательницу информатики, которую предположительно обожает. Он прячется в классе, чтобы никто не мог его увидеть, но так и не уходит из здания после стрельбы. Интересно… – Он снова повернулся к Сандерсу: – Насчет школьных компьютеров…

– Ими сейчас занимаются техники, – сказал Сандерс. – Похоже, там основной компьютер и три рабочих станции. В школе есть файрвол-сервер, поэтому хорошая новость заключается в том, что, возможно, удастся установить, какая станция и в какое время посещала те или иные интернет-сайты. Теоретически к концу этой недели эксперты составят для меня полный отчет обо всех посещенных сайтах. Сегодня мне уже звонили, сказали, что с компьютерами поработали – кэш-файлы очищены, история посещений веб-браузера удалена и так далее, – так что, похоже, кто-то пытался замести следы. Впрочем, особого беспокойства техники не проявляли. Как я понял, все это можно будет найти в «кукиз» или бог знает где там еще. Они обещали заняться этим завтра утром.

– Если возникнут проблемы, у нас в Бюро есть отличные спецы по восстановлению, – небрежно заметил Куинси.

– Ну да, ну да. – Сандерс неопределенно помахал рукой – делиться уликами он явно не собирался. – Уверен, мы и сами прекрасно справимся. Доказательств у нас уже предостаточно. На данном этапе информация с компьютеров лишь подтвердит общий психологический настрой.

– У нас нет ничего, что бы связывало Дэнни с Мелиссой Авалон, – указала Рейни.

– В таком случае окружной прокурор просто выдвинет обвинения в убийстве девочек. Как по мне, так этого будет достаточно. Больше одного пожизненного еще никто не отсидел.

– Ребенок может, – рассеянно заметила Рейни и, отодвинув свой стейк, прихватила листок салата с тарелки Куинси. – Ребенок может отсидеть несколько пожизненных.

Сандерс закатил глаза.

– Как будто возраст имеет в наше время какое-то значение… У нас и так уже скоро вырастет целое поколение несовершеннолетних психопатов. Или я не прав, Куинси? Семьи, в которых работают оба родителя, порождают кучу суперхищников, лишенных сочувствия и не знающих раскаяния. Пострелял в «Нинтендо» – пострелял на улице. Убил беременную женщину и побежал домой смотреть по телевизору «Багз Банни». В «Нью-Йорк таймс» была целая статья на эту тему.

– Я бы не стал верить всему, что пишут в газетах, – сказал Куинси.

– Почему нет? Я читал эту статью в начале девяностых – и сколько мы имеем с тех пор случаев стрельбы в школе?

– С полдюжины, не меньше, – мягко сказал Куинси, – но девяносто восьмой школьный год по-прежнему остается одним из самых безопасных в этом отношении.

Сандерс наградил Куинси скептическим взглядом, который агент ФБР выдержал с присущим ему спокойствием.

– В девяносто втором – девяносто третьем учебном году, – продолжал он, – который, я уверен, как раз таки и входит в указанные в статье временные рамки, число летальных исходов равнялось пятидесяти пяти. Но это до того, как в стране случился всплеск школьных расстрелов. В девяносто шестом – девяносто седьмом учебном году таких расстрелов произошло целых три. И тем не менее число летальных исходов за этот год составило сорок человек: налицо почти тридцатипроцентное снижение. По правде сказать, школьное насилие во многом схоже с авиапроисшествиями – событие трагическое, шокирующее, выходящее на первые полосы газет, но совершенно не индикативное в общей массе. Детям по-прежнему безопаснее находиться в школе – и в самолетах, – нежели в семейном минивэне.

– Но опять же чудесным образом, само собой, это никогда не прекратится, – возразила Рейни, забирая гренку из салата Куинси и отвечая ему твердым взглядом. – Вначале, возможно, такого рода инциденты можно было списать как некую фазу, но это длится уже несколько лет. Один расстрел – страшно. Но семь – это уже попросту ужасно.

– Ситуация тревожная, – согласился Куинси, – но нам не следует терять перспективы. Общее количество детских уголовных преступлений за последние пять лет заметно снизилось. А когда мы активизировали борьбу с наркотиками и бандами, в школах стало гораздо безопаснее. Это хорошая новость… С другой стороны, – добавил он, заметив скептицизм на лицах коллег, – среди тинейджеров встречаются ребята крайне жестокие и безжалостные. И к сожалению, СМИ извращают этот факт. «Нормальный парень застрелил десять человек». «Идеальная семья расстреляна четырнадцатилетним сыном». Это ведет нас к безудержной паранойе и, если мы не проявляем благоразумия, возникающему у всех без исключения детей страху. Правда, однако, заключается в том, что в подавляющем своем большинстве совершающие эти преступления дети отнюдь не являются «нормальными». Некоторые страдали известными психическими расстройствами и должны были проходить лечение. Даже те, кто не наблюдался у врачей, испытывали, вероятно, реактивное нарушение привязанности, что облегчало им планирование и совершение убийства.