Прошлой ночью он едва не завалил все дело. Лоррейн Коннер выглядела такой замотавшейся, когда заявилась домой; ему и в голову не пришло, что она может проснуться. Он преспокойно пробирался из ее спальни на заднюю веранду, и вдруг эта женщина слетела с дивана, как какая-нибудь банши[16].
Ну и жуть. Он едва успел перемахнуть через перила и уже ломанулся было в лес, но что-то в ее поведении заставило остановиться. Она вела себя неестественно и выглядела соответственно, смотрела на что-то, чего там и не было вовсе. Секундой позже он понял. Коннер все еще спала и в своем спутанном сне гонялась за каким-то фантомом. Может, он спровоцировал некое видение. Может, сама ночь превратила ее в чокнутую лунатичку. Откуда ему знать. Он спрятался в своем укрытии и просто отсиделся. Через какое-то время она вернулась в дом, а он поспешил убраться.
Тогда-то голова и пошла кругом. Он даже рассмеялся, громко и пронзительно, как маньяк в кино. Надо бы поосторожнее. Контроль терять нельзя.
Уж во всяком случае сейчас.
Как-никак сегодня похороны. А потом…
Да, он умен. Очень умен. И в недалеком будущем Лоррейн Коннер получит возможность лично в этом убедиться.
Лоррейн Коннер, Пирс Куинси, Шеп О"Грейди и малышка Бекки.
Глава 22
Пятница, 18 мая, 7:53
– Сегодня утром мне звонил Дэнни. Я знаю, что это был он. – Сэнди О"Грейди сидела на металлическом складном стульчике в оперативном центре, ломая на коленях пальцы и изо всех стараясь говорить спокойно. – Я слышала какой-то лязг на заднем фоне, приглушенные голоса. Звуки, характерные для учреждений. Но звонивший молчал. Я сказала: «Дэнни, я знаю, это ты. Поговори со мной. Пожалуйста. Я люблю тебя».
– Что сказал Дэнни? – спросил Куинси. Он сидел рядом, на стуле, подтянутый и аккуратно одетый, чем сразу же напомнил Сэнди ее босса, Митча. Она отогнала эту мысль как неуместную.
– Ничего не сказал. Ни слова. Только вздохнул. Тяжело. Безнадежно. А потом повесил трубку.
– Вы уверены, что это был Дэнни? – в первый раз подала голос Рейни. Прислонившись к подоконнику и скрестив руки на груди, она стояла у противоположной стены и выглядела, как подумала Сэнди, хуже некуда.
Впрочем, сама Сэнди была не в том положении, чтобы судить об этом. После звонка Дэнни она схватила оказавшуюся под рукой фуфайку и лишь потом, слишком поздно, заметила, что та запачкана в четырех местах: старые желтые пятна напоминали детскую рвоту, свежие белые – краску. Ее блондинистые волосы, обычно лоснящиеся здоровьем, потеряли блеск и спутались после сна. Принять душ Сэнди не успела, а о макияже и говорить нечего. У нее больше не было сил беспокоиться о такого рода вещах.
– Это был Дэнни, – твердо сказала она, повернувшись к Рейни. – Два дня назад Шеп сменил номер телефона на незарегистрированный, так что теперь до нас могут дозвониться только родственники и адвокат Дэнни. Тех звонков мы больше не получаем.
– Вы ощущаете давление со стороны соседей? – мягко спросил Куинси.
– Немного есть. – Сэнди вскинула голову. – Но наши друзья по-прежнему с нами. Одна пара из нашего квартала – мы даже не очень хорошо их знаем – пришла вчера вечером с печеньем. Посидели… Всякое есть – и плохое, и хорошее. Вы же знаете, Дэнни невиновен, пока его вина не доказана.
Она снова, словно надеясь на помощь, повернулась к Рейни.
– Полиция проводит официальное расследование, – отрезала та. – Я об этом говорить не могу.