Но какого черта?! Что это все вообще значит?
Инициатива какого-то командира – или часть плана командования? И в том, и в другом случае: что делать дальше?
Кто-то брел напрямик, держа автомат у плеча стволом вверх, и Туров мучительно не мог узнать этого человека…
– Договаривались, да? – прохрипел он в упор, и только по голосу Туров догадался, что это Адлерберг. – Дружить захотели? Вот вам – дружба! – он вдруг обернулся и выпустил очередь по трупам. Полетела пыль. – Вот она вам – ихняя дружба, драть вас конем!!!
– Не надо. Александр Игоревич, – тихо сказал Туров. – Уже все…
– Баглай на них молился, – сморщился Адлерберг. – И где теперь Баглай?
– Не надо, – повторил Туров.
– Заладил, скворец: не надо, не надо! Институтка, не командир.
– Майор, не забывайтесь.
– Перебьют нас, как щенят, – совсем другим голосом сказал Адлерберг и оглянулся: будто кто-то невидимый позвал его из-за спины. – Ведь перебьют, командир?
– Нет, – твердо, как мог, сказал Туров. – В панику не ударимся – не перебьют.
Подходили другие люди, вставали вокруг. Туров почти никого не узнавал в лицо. И вдруг он сообразил, что только что впервые в жизни побывал в настоящем бою.
Остров Адмирала Орра – это огромная голая скала, торчащая из моря подобно обломанному коренному зубу. Когда-то он служил пристанищем пиратам и назывался Сундук Мертвеца. Но адмирал Джеремия Орр пиратов извел под корень и присвоил острову свое имя, Прошло время, адмирал умер, пираты вернулись, а имя осталось. Потом и с пиратами что-то случилось. Теперь на острове жили около сотни семей, занятых обслуживанием четырех маяков – и обслуживанием тех, кто обслуживает маяки. При старой власти смотрители маяков были людьми высокооплачиваемыми – то есть на уровне телеграфистов и машинистов на железных дорогах. Так что те, кто жил вокруг них и работал на них, внакладе не оставались. При трудовиках, как с горечью объяснили Сайрусу, все поменялось: теперь те, кто выращивал хлеб и пас овец, были короли. Правда, эти короли понимали, что такое положение не навсегда, и не слишком задирали носы – но все же…
Война обошла островок стороной. Правда, в первые ее месяцы трудовики держали здесь гарнизон, но – такая служба солдат расслабляла. Начались брожения, человек десять дезертировали и долго прятались в скалах. Добрые островитянки подкармливали их. Когда гарнизон сняли, на острове началась пора свадеб. Как раз в такой вот семье принимали Сайруса.
Хозяйка, тридцатилетняя вдова электротехника при Восточном маяке, взяла в мужья двадцатилетнего солдата-беглеца, бывшего мастерового на канатном заводе в Порт-Элизабете. Это был нескладный рыжий парень с коротким вздернутым носом и огромными руками, которым он все время не находил места. Звали его Боб Мэчин. В восемьдесят третьем он, как и многие другие молодые парни с их завода, «побузили» – так он выразился. О ночи мятежа у него сохранились самые странные воспоминания. Сайрус, усмехаясь про себя, слушал его рассказы. Наверное, мы были в разных городах и в разное время…
Уже давно было решено, что с Сайрусом пойдут еще трое: боцман Бердборн, штурман Рей и старший офицер Квинси. Семьи офицеров, по заведенному трудовиками обычаю, оставались заложниками за мужчин, а Бердборну необходимо было с кем-то за что-то поквитаться в Порт-Блесседе. Остальная команда, четыреста двенадцать душ, уводила крейсер не остров Эстер. Командиром становился второй штурман Риган, Он жил сейчас вместе с Сайрусом в доме Боба Мэчина. Сайрус испытывал к нему сложное чувство: теплоту пополам с ревностью. И к этому подмешивалось что-то еще, чему Сайрус не находил пока названия.
Паровой катер крейсера привели в порядок и загрузили углем по самый клотик. Придется стоять круглосуточные вахты, но ничего другого не остается…
– Альберт Юрьевич! Неужто не узнаете?
Голос был знакомый, но Алику пришлось долго всматриваться в лицо подошедшего человека…
– О, Боже! Кирилл Асгатович! Что это с вами?