И все же угроза пока не рассеялась, так что бледный телохранитель профессионально окаменел и опять стал похож на выдернутого из розетки робота. А Валера потел в водительском кресле и старательно пучил глаза, так как был абсолютно уверен в том, что шеф и со спины, через затылок способен определить градус его благоговения.
А вот женщина в синем костюме неожиданно сделала странное: прямо посреди обещания бросить ее подыхать как собаку потянулась и взяла со столика бутылку воды. С хрустом отвернула крышку и начала пить — шумно, прямо из горлышка. Валера, не смея ни обернуться, ни моргнуть, считал глотки (четыре, шесть, десять, двенадцать) и ждал, когда разверзнутся небеса.
Спустя два бесконечных десятка секунд большая женщина вернула полупустую бутылку на столик и вытерла рот.
— Снаружи примерно пятьсот человек, — сказала она. — Точнее сказать не могу, я пока переписала только треть, ну или чуть больше. У них кончилась вода и нечего есть, а полчаса назад отключилось внешнее электроснабжение. Там тридцать градусов жары, пять трупов и сбежавший уголовник с пистолетом. Знаете, почему они еще не топчут друг друга? — Она наклонилась вперед, упираясь локтями в расставленные колени: — Потому что я с ними работаю. Я остановила панику. Предотвратила бунт, собрала группу адекватных добровольцев, на которых можно рассчитывать. Я даже нашла медика. Но я надеюсь, вы понимаете, насколько это нестабильное положение, и, чтобы они продолжали сотрудничать, они должны быть уверены...
— Ты методичку мне сейчас мою будешь пересказывать? — оборвал старик брюзгливо. — Работает она. На часы посмотри, дура. Ты возишься. Нельзя тянуть, все быстро надо делать, пока они тебя еще слушают.
— Я делаю! — сказала ассистентка таким голосом, что Валера у себя за рулем на всякий случай зажмурился и перестал дышать. — Но я не могу заставить их просто выстроиться в очередь и диктовать свои данные. Меня слушают потому, что я обещала раздать им еду и воду. Сейчас начнем раздачу и продолжим перепись, но быстро не получится. Мне нужно еще два, может быть, три часа.
Желтый старик на эту непочтительную реплику не отреагировал, как будто потерял к разговору интерес. Он смотрел в окно, вид у него снова был больной и сонный.
— А еще мне нужен он, — сказала большая женщина и кивнула на своего тихого соседа в черном. — Очень мешает ситуация с оружием, пора решать.
Телохранитель не шевельнулся, но как-то весь подобрался, как если бы к нему все-таки подключили питание.
Какое-то время в салоне Майбаха было тихо. Пауза тянулась — необычная, странная. Забыв об осторожности, Валера позволил себе бросить короткий взгляд в зеркало.
— Медик какой? — наконец спросил шеф, отвлекаясь от бронированного окна. — Специализация у него какая?
— Стоматолог, — ответила белобрысая стерва с явным удовольствием. ПОНЕДЕЛЬНИК, 7 ИЮЛЯ, 14:59
— Я, когда была маленькая, ужасно боялась, что сбросят бомбу, — негромко сказала красавица из Кайен. — Мне лет десять было, я прямо спать перестала. Лежала в кровати и слушала самолеты. Мы на «Юго-Западной» жили, там же Внуково рядом, и какой-то воздушный коридор у них был прямо над нами, один за другим летали, часто-часто. И вот я лежала и про каждый самолет думала: это они, летят нас бомбить. Почему-то уверена была, что они именно ночью прилетят, чтобы их не заметили. — Она глотнула «Абсолюта» из тяжелой бутылки и поставила ее на асфальт. — Кто-нибудь помнит вообще, как тогда было страшно? Или это я была ненормальная?
— Да ладно, чего сразу ненормальная, — сказал Патриот галантно и потянулся к водке. — Тогда самая жесть была как раз. У нас еще военрук был отбитый в школе, мы кросс в противогазах бегали.
— Господи, да, точно. Противогазы, — сказала мама-Пежо. — Надо же, я забыла. И главное, глупость же полная, ну как он спасет при ядерном взрыве?
— Лечь ногами к вспышке и накрыться руками, — хихикнул Кабриолет. Он был уже здорово пьян.
— Ногами-то зачем? — нахмурилась юная нимфа, которая анекдот этот, разумеется, не знала, потому что в восьмидесятые еще даже не родилась.
— На
Кабриолет не обиделся. Кажется, он даже не расслышал.
— А потом моя мама, — продолжала женщина-Кайен тем же мягким сказочным голосом, — пришла ко мне в комнату, села на кровать и сказала: не надо бояться. Мы в Москве, нас первыми разбомбят. Это всем остальным будет плохо, ядерная зима, радиация. А мы просто исчезнем, и всё. Даже не почувствуем ничего.