— Да пускай хоть что-то уже начнется, — так же тихо ответил Митя, которому до смерти надоело и стоячее это собрание, и толкучка, и особенно — женщина-завуч с ее блокнотом. — Главное, чтоб закончилось поскорее. И вообще, что плохого-то в коммунизме?

— Дурак ты, Митька, — прошептала Саша и взяла его за руку, и он сразу забыл обо всем, потому что впервые за долгое время она назвала его Митька и прикоснулась сама, привычно, как раньше.

Женщина-Мерседес резко повернула голову и прищурилась, как будто расслышала шепот и теперь искала источник, и Митя отчетливо понял вдруг, что этого допустить нельзя, качнулся вперед, и загородил жену, и сделал пустое лицо. И рассердился на себя только после, когда неприятная баба в костюме отвернулась.

— Нам всем придется сейчас чем-то пожертвовать, — звучно сказала женщина-Мерседес. — В тоннеле несколько сотен машин. Кому-то из нас нужны лекарства, кому-то — вода или еда. Или медицинская помощь. Все это возможно только в случае, если мы будем сотрудничать. Ваше беспокойство понятно, но нам нужна полная открытость, иначе мы не сможем помочь друг другу. Так что давайте не будем тратить время на споры и займемся делом. Кто еще не записался? Подходите! — и снова щелкнула ручкой.

Повисла неловкая пауза. Подходить никто не спешил, а дачница в шортах, напротив, даже отступила на шаг и скрестила на груди свои зеленые руки. Похоже, затея с переписью стремительно теряла привлекательность.

Я все испортил, подумал доктор, я опять все испортил.

— Послушайте, — начал он, — все лекарства сдавать не нужно, правда, это неудачная идея, я только...

— Ну разумеется, не нужно, — перебили его, и на опустевший пятачок у полицейского Форда шагнула низенькая круглолицая женщина с царапиной на щеке. — Мне кажется, мы немножко увлеклись (тут она выразительно поглядела на чиновницу с блокнотом). Забирать у людей личные припасы — это уже какая-то... продразверстка, извините. Нет, так мы делать точно не будем. Все взрослые люди, если кто-то захочет поделиться, пусть решает сам. Но воду! — она подняла палец. — По крайней мере, воду, которая нужна всем, можно взять вот здесь. Тут хватит на всех.

Пухлый палец с коротким малиновым ногтем изменил направление и указывал теперь на пыльную Газель с надписью «Напитки Черноголовки» на борту.

Молоденький таджикский Газелист из речи женщины с красными волосами почти ничего не понял, как не понимал и все предыдущие разговоры, хотя вслушивался старательно и окошко не закрывал. Но палец, который она направила прямо ему в лоб, и то, как все эти незнакомые люди одновременно обернулись и заметили его, перевода не требовали, и он обреченно втянул голову в плечи и попытался спрятаться за своим рулем.

— Вы ведь не против начать с воды, правда? — спросила маленькая женщина, и улыбнулась, и взглянула высокой прямо в глаза. — Не хочу мешать вам делать вашу работу, но, по-моему, вода нам сейчас гораздо важнее вашего списка, как вы думаете?

Голос ее звучал мягко, но стоявшему рядом доктору показалось, что между двумя женщинами происходит еще один, молчаливый диалог, интонации в котором далеко не такие дружелюбные.

— Да чего тут думать, — сказал Патриот. — Пить-то надо.

— У нас вчера еще вода кончилась, — сказала дачница в шортах.

— А у нас полбутылки осталось! На двоих! — мстительно вставил лысоватый мужчина в жилетке.

Чиновница в синем костюме медленно закрыла блокнот, завернула колпачок ручки и убрала ее в карман пиджака. Лицо у нее было спокойное и задумчивое, как у человека, который столкнулся с любопытной задачей и выбирает вариант решения.

— Хорошо, — сказала она наконец. — Давайте займемся водой.

И пошла к Газели.

— Двери закрой, — быстро сказал седой таксист из Рено своему юному соседу и ответа дожидаться не стал, перегнулся с пассажирского кресла, и сам нажал на кнопку замка, и завертел рукояткой стеклоподъемника. ПОНЕДЕЛЬНИК, 7 ИЮЛЯ, 08:14