— А мужчин понимаете?
— Понимаю!
— Точно понимаете? Или опять потом всем коллективом расхлебывать будем? — с сомнением спрашивает начальник, который после истории с парализованным медиком склонен воспринимать обещания подчиненных скептически.
Настин гость в ответ только пожимает плечами, всем своим видом показывая недовольство: хочешь уволить — уволь, но зачем же издеваться?
— Прекрасно, — говорит начальник. — С этого момента будете заниматься только мужчинами. Только потом не жалуйтесь, что без влюбленных женщин вам нечего делать.
— Не буду… А как же она?
— Кто? Эта ваша, с лисьим хвостом? Передам ее кому-нибудь сообразительному. А вам отдаю ее мужа. Он как раз позавчера, в компании трех приятелей, пожелал, чтобы женщины, с которыми они спят, были моложе коньяка, который они пьют. Вот и занимайтесь. Квитанцию можно не распечатывать.
С этими словами начальник раскрывает газету, ясно показывая, что разговор закончен.
Настин гость понуро выходит в коридор. Но грустит он совсем недолго, ведь уже в следующую минуту ему приходит в голову мысль о том, что максимальный срок выдержки коньяка — пятьдесят лет с лишним. Вряд ли Настин муж об этом задумывался. А значит, представителю космической кухни, склонному к нестандартным решениям, есть где развернуться. Он радостно улыбается, и его глаз моментально перестает дергаться.
11
Андрей едет в магазин не потому, что это так уж необходимо, а просто для того, чтобы хоть немного поднять настроение жене. Шоколад, мандарины, сыр, немного вина — что еще нужно, чтобы порадовать женщину? Он не спеша ходит по магазину, толкая перед собой почти пустую тележку. Вполне можно было бы обойтись маленькой корзинкой, но было бы не так удобно. Он как раз внимательно рассматривает этикетки французских сыров, когда у него за спиной кто-то падает и жалобно вскрикивает.
Андрей оборачивается. Рядом с ним на полу сидит ухоженная женщина лет пятидесяти. У нее стриженые, прямые соломенно-белые волосы, все еще красивое, умело подкрашенное лицо. Она поднимается, и оказывается, что у нее очень неплохая фигура и слишком короткая для такого возраста юбка в черно-белый горошек.
— Уронила! — говорит она и лучезарно улыбается.
— Что, простите?
— Уронила яйца, полюбуйтесь на это!
Она показывает на пол, и тут Андрей замечает, что на полу, там, где она упала, валяется несколько разбитых яиц и раскрытая картонная упаковка.
— Аааа, понятно.
— Просто ужас! — Она театрально закатывает глаза.
— Ничего страшного, бывает, — говорит Андрей, берет первый попавшийся сыр и поворачивает тележку, чтобы идти к кассе.
— У меня вся юбка грязная, и туфли тоже…