Несколько месяцев Рыжая бродит, как сомнамбула, вяло реагируя на то, что происходит вокруг, если только происходящее не связано с доктором.

Она выныривает из забытья неожиданно, от страшного грохота, который раздается совсем рядом, едва не раскалывая ее голову надвое. Она внимательно оглядывается вокруг и с удивлением обнаруживает, что сидит в своем маленьком офисе, совершенно таком же, как и прежде (а именно: полки с каталогами, шумный кондиционер на стене и телефон, который как раз трезвонит). Напротив себя Рыжая видит очень странного мужчину в классическом костюме и галстуке, съехавшем на бок. Лицо мужчины искажено гримасой крайнего раздражения, а в руках он держит стул, которым остервенело колотит об пол. Собственно, это и является источником грохота, который раскалывает ее голову надвое.

— Я в сотый раз вас спрашиваю, когда вы, черт бы вас побрал, подтвердите мне дату вылета?! — бушует мужчина. — И прекратите хлопать своими прекрасными глазами, иначе я за себя не отвечаю!

Рыжая спокойно отмечает про себя, что за свои поступки мужчина не отвечает уже сейчас. Вот только чего он хочет и как сюда попал, она не знает, хоть убейте. И видит его в первый раз, хоть режьте ее прямо сейчас, пусть даже самым тупым ножом, который найдется у нее на кухне. Хотя очевидно, что причина его ярости — именно она, Анна. Рыжая в растерянности. Но иногда, как раз в таких странных ситуациях, годы механических действий и бездумных профессиональных улыбок оказываются очень полезны. Рыжая берет себя в руки и улыбается. Так, как будто всю жизнь ждала именно этого перекошенного мужчину со стулом в руках. Вы не ошиблись.

— Извините, — просто говорит она, слыша, что за дверью уже собираются совершенно ненужные сейчас любопытные коллеги. — Ума не приложу, как оправдаться за свою растерянность. Сейчас я заново запишу ваши паспортные данные, и завтра все будет подтверждено. В противном случае вы полетите за наш счет.

Когда с трудом выпустив стул из рук, перекошенный мужчина выходит за дверь, Рыжая пытается понять, что же с ней случилось. Она выглядывает в окно и видит на улице снег, а компьютер показывает ей совершенно немыслимую дату — 24 января. Послушайте, совсем недавно листья на деревьях становились желтыми и красными… О чем она думала все это время?

Рыжая рассматривает себя в зеркале, отмечая огромные, сияющие глаза, как будто позаимствованные с чужого и очень счастливого лица. Волосы отросли значительно ниже плеч и не собраны в хвост, как обычно, а разлетелись по спине и забавными кудряшками торчат в разные стороны. Об отражении, которое смотрит на Рыжую из поцарапанного зеркала в офисном туалете, она не осмеливалась даже мечтать. Где она провела все это время? И где взяла это длинное черное платье, которое делает ее похожей на ферзя? Рыжая улыбается своему отражению и идет к телефону. Единственное, что связывает то время, которое она помнит, с тем временем, в котором оказалась сейчас, это доктор.

Его голос в трубке согревает и баюкает.

— Знаешь, я только что заметила, что на улице зима, — говорит Рыжая. — Я раньше этого не видела, честно. Какой у меня диагноз, доктор? Шизофрения?

— Шизанька моя. — И Рыжая с другого конца города чувствует, как он улыбается. — До вечера.

Она кладет трубку.

Дзыыыыыыыыыыыынь.

Дверь открывается. Рыжая поднимает глаза на вошедшего и улыбается ему так, как будто всю жизнь ждала именно его. Вот этого идиота с рыжеватыми блеклыми волосами и маленькими глазками, острыми, как ножи. Она спрашивает, куда бы он хотел поехать, но при этом золотая нить, окутавшая ее сердце, натягивается до предела, как будто на другом конце ее изо всех сил стараются порвать.

Следующей ночью Рыжая тянется к доктору и понимает, что его рядом нет. То есть физически он на месте: лежит на спине, раскинув руки в стороны, и очень ровно дышит, слегка приоткрыв рот. И если дотронуться до него пальцами, можно убедиться, что его тело, большое и сильное, очень даже здесь, со всеми потрохами, и, может быть, даже с эрекцией. Но Рыжая не может отделаться от мысли, что его сердце где-то далеко. И как убедиться в этом, не прибегая к помощи острых предметов, она не знает. Она встает с кровати и босиком топает на кухню. Мелкими глотками пьет холодную воду, изучая ярко-красные ногти на ногах. Может быть, вода подскажет ей что-то мудрое? В той же книжке, где Рыжая прочитала про солнечные нити, было что-то и про воду. Кажется, что молекула воды помнит мир со дня его основания. Тогда-то Рыжая смеялась над этим еще больше, чем над теорией золотых сплетений, но сегодня она думает: а вдруг? Она замирает над стаканом, ожидая, не подскажет ли ей что-нибудь вода. Вода не подсказывает. С холодным комком в животе Рыжая возвращается в постель и утыкается носом в плечо отсутствуещего доктора. Он ничего не замечает.

Февраль был месяцем, когда он не ответил на ее звонок и в первый раз рассердился. Она считала гудки целую минуту, пока не включился металлический голос, подтвердивший то, что она уже и сама понимала: абонент для нее недоступен. Вечером доктор был зол и неразговорчив, а в ответ на ее попытки быть нежной, рявкнул «Хватит».

В марте он пропадает на несколько дней, а появившись, выглядит так виновато, что Рыжая впервые рыдает в его руках не от радости, а от отчаяния. В апреле доктор пропадает совсем — без разговоров, ссор или объяснений. Однажды его просто не оказывается дома, и сама не зная почему, Рыжая понимает, что ждать бесполезно. Ее подруга предполагает, что доктор где-то попал в аварию. Но Рыжая даже в своем летаргическом горе сознает, что никто не попадает в аварию, собрав все свои вещи и сменив номер мобильного телефона. В довершение всего золотая нить, согревавшая ее сердце целый год, лопается. Как водится, она оказывается резиновой, и, оборвавшись, бьет Рыжую во много раз больнее, чем все предыдущие бракованные нити.