– За штаны, которые стоят несколько медяков? Это Риона, сиор. Сердобольные здесь не выживают.

Она ушла, и Вир сказал тихо:

– Треттинцы не так уж и дружелюбны, как говорят о них в песнях.

Покопавшись в мусоре, он подобрал три драные, воняющие дымом серо-коричневые тряпки, из которых соорудил набедренную повязку. Через пару кварталов, застроенных низкими рыбацкими домишками, ему повезло – в сточной канаве валялся пьянчуга, до которого еще не добрались местные хищные рыбы. Вир разжился штанами (слишком короткими для него, да к тому же едва сходящимися на талии) и порванным плащом, который укрыл плечи.

Никаких угрызений совести он не испытывал. Портовые районы – дурное место, к тому же у выпивохи при себе осталась рубашка и подштанники. Куда лучший вариант, чем у Вира этим утром.

До владений Нунцио – двухэтажного замшелого дома, где в торце ютилась скобяная лавка с ржавым металлом и бесконечными ящиками гвоздей, которыми уже пользовались не раз и не два, – он добрался через час после того, как нашел себе одежду.

Ключа от комнаты у Вира теперь не было, так что пришлось беспокоить Нунцио. Тот сидел за квадратным столом во внутреннем дворе, под платанами, передвигая круглые фишки по черно-белой доске. Против него в «Пехотный строй» играл Рети – высокий, жилистый, с бритым черепом, – промышлявший темными делами у портовых складов. А у дерева сидел грузный Ликка, пятидесятилетний боров таких необъятных габаритов, что он больше походил на раздутый бурдюк, чем на человека. Вир с трудом представлял, как ноги Ликки выдерживают вес этого огромного тела, какой крепости требуется кровать, чтобы не сломаться под такой тушей, и сколько нужно ежедневно жрать, чтобы не сдохнуть от голода.

Нунцио, увидев Вира, прищурился и сказал:

– Так ты жив-здоров, значит?

Рети посмотрел мрачно. Ликка – сонно, едва повернув огромную голову.

– А должен быть мертв и болен?

Старик сердито махнул рукой:

– Ну, так я и подумал, когда ты пропал и задолжал оплату за две недели. Нашли тебя на полу, и был ты чуть краше дохлого червяка. Так что мое удивление вполне оправданно.

– И ты решил избавиться от больного, – мрачнея, произнес Вир.

– От безнадежного больного. – Нунцио и не собирался отрицать сделанное. – Когда кто-то умирает в твоем доме, потом с большим трудом можно найти желающих снять комнату. И я не Мири, чтобы лечить или хоронить тебя.

– Поэтому просто выбросил меня в трущобах.

Старик равнодушно пожал плечами и передвинул одного из пехотинцев вперед:

– Риона жестока ко всем.

– Рионе бы поучиться у Пубира, как быть человеком.

– Пубир та еще выгребная яма, – вмешался в разговор Рети. – Одни преступники, да шлюхи. Но на преступника ты не очень-то похож, малыш.