Он сунул пистолет за пояс, а запасные магазины – в задние карманы. Пошел, клацая тростью по разбитому асфальту, вверх по улице. Это тоже был частный сектор, вроде того района, в котором жил он сам.

Людей не попадалось, сказывалась близость «малины» – флэта Макарены. Местные старались не высовывать носа за ворота после сумерек, ведь в темноте легко можно было напороться на нож тех, кому не хватало мелочи на «корабль» с «экзо». Полиция сюда, очевидно, давно забыла дорогу. Что ж, это было на руку всем, Садовникову – и подавно.

Ни один сталкер не спешил расставаться с «зудой», случись ему обнаружить такой хабар. «Зуда» в нынешнее смутное время – все равно, что гвозди в хозяйстве – всегда может пригодиться. Если инопланетная побрякушка, конечно, имелась.

У Садовникова «зуда» была – новенькая, двукорпусная, удвоенной силы, с отливающим глянцем панцирем.

Сталкер подошел к участку, огороженному забором из шифера. Забор пестрел от разномастных граффити. То тут, то там глаз подмечал аккуратные круглые отверстия в шифере. Либо их оставили мыши, либо пули. Поскольку мыши шифер не едят, то, скорее всего, верно было второе предположение.

Садовников припал к ближайшему отверстию, заглянул во двор. Перед домом стоял старенький «опель», грязная после дождя «Нива» и тюнингованный «москвич» с дерзкими спойлерами.

Сам же домик был еще более обшарпанным, чем даже у Садовникова. В окнах горел свет. Внутри играла музыка, если, конечно, бандитский рэпняк можно назвать музыкой. Выведенный на максимум раскатистый, пердящий бас отдавал дрожью в земле. Иногда в такт испуганно взлаивал соседский пес. Возле крыльца кто-то курил, держа на сгибе локтя дробовик. Возможно, еще несколько тел дежурили у ворот.

«Малина» была предупреждена о свихнувшемся сталкере, охрану выставили, но никто особенно не парился по поводу одинокого хромого шизика.

Почему-то мало кто беспокоится о том, насколько коварны и изворотливы бывают одержимые навязчивой идеей шизики.

Садовников сжал «зуду» в кулаке и сразу почувствовал проснувшуюся в ней жизнь. Соседский пес зашелся в истеричном лае, а потом завыл – протяжно, с неподдельным ужасом. Этот вой подхватили остальные псы района, и страшный, заунывный звук огласил городскую окраину, словно сирена, оповещающая о ядерной атаке «западных партнеров».

«Зуда» отправилась за забор, к крыльцу. Сам же Садовников, зажав трость под мышкой, припустил со всей доступной ему скоростью в противоположную сторону.

Перемахнув через низенький штакетник, он оказался в чьем-то огороде. Недолго думая, упал на раскисшие грядки, притаился среди роскошной картофельной ботвы.

В осиное гнездо ткнули палкой, в «малине» началась движуха. Охнул дробовик, высокие ворота отозвались металлическим дребезгом, принимая на себя заряд. Молодецкий удар сорвал калитку с петель. На улицу вывалился коренастый бритоголовый крепыш. Повизгивая, словно животное, он принялся сдирать с себя спортивный костюм, а потом впился пальцами в белую плоть и стал исступлено чесаться. В то же время за ворота выскользнула вторая фигура.

– Хорош! Слышь, хорош! Хорош! – твердил этот человек, не прекращая отмахиваться. Иногда он срывал с себя что-то невидимое и отбрасывал в сторону. Садовников понял, что тот под кайфом. Что уж ему мерещилось – ползающие по телу и щекочущие лапами пауки или тучи назойливого гнуса – черт его знает, да, в общем, это не суть важно.

«Зуда» достала и до Садовникова, хотя он рассчитывал, что окажется вне зоны ее действия. Это были лишь отголоски того, что прочувствовали завсегдатаи Макарены, но все равно хотелось рвать на себе мясо, чтоб избавиться от ощущения муравьиных полчищ, пробравшихся под одежду и обернувших плоть толстым живым ковром.

– Нарик хренов!

Садовников невольно охнул, получив чем-то тяжелым по пояснице. Он перевернулся на спину и едва успел закрыть лицо от бьющей плашмя лопаты. Над ним стояла здоровенная, похожая на раздувшийся дирижабль бабища в телогрейке поверх ночной рубашки и с растрепанными серыми волосами. Ее лицо было перекошено от лютой злобы. Из-под подола ночнушки выглядывали толстые, заросшие густыми волосами щиколотки.

– Что? Опять картошечки захотелось? – Она замахнулась, и Садовников увернулся от следующего удара. – Когда вы уже нажретесь! – Новый тычок лопатой пришелся сталкеру в плечо. – Гниздишь вас, наркош, гниздишь, а вы все равно в огород лезете, словно медом намазано!

Она замахнулась еще раз, но не ударила. С удивлением поглядела на Садовникова: тот чесал спину, ерзая по грядкам.

– Ты что, больной?