– Нет! Нет! Когда женщина некрасива, то ей говорят: «У вас прекрасные глаза, у вас прекрасные волосы…» Я его люблю уже шесть лет… – и в эту секунду я вдруг осознала, что знаю Зигмунда намного дольше, – люблю больше, чем свою мать; я каждую минуту слышу его, чувствую пожатие его руки; и я смотрю на дверь, жду, мне все кажется, что он сейчас войдет. И вот, ты видишь, я все прихожу к тебе, чтобы поговорить о нем. Теперь он бывает здесь каждый день, но не смотрит на меня, не видит… Это такое страдание! У меня нет никакой надежды, нет, нет! О, боже, пошли мне силы…
И вдруг я почувствовала, как силы возвращаются ко мне, как все встает на свои места. Я читала текст пьесы, в которой выбрала себе роль Сони, и эта роль во мне начинала оформляться, я ощущала, как она растет, как распирает меня изнутри, ища выхода. Ко мне возвращались радость жизни и вера в собственные силы, но бдительности я не теряла, помня о том, что со мной приключилось за последнее время. Ведь это могло остаться на уровне ощущений…
– А он? – спросила Эльжбета. Нет, это уже спросила Елена.
СОНЯ:
– Он меня не замечает.
ЕЛЕНА:
– Странный он человек… Знаешь что? Позволь, я поговорю с ним… Я осторожно, намеками… Право, до каких же пор быть в неизвестности… Позволь!
Я, Соня, согласно кивнула головой.
ЕЛЕНА:
– И прекрасно. Любит или не любит – это не трудно узнать. Ты не смущайся, голубка, не беспокойся – я допрошу его осторожно, он и не заметит. Нам только узнать: да или нет?
Заслушавшись, я смотрела на нее: она была старовата для роли Елены, лицо без макияжа сильно портили огромные темные круги под глазами, и все-таки она была Еленой… Ее игра так завораживала, что я даже забыла, что это всего лишь пьеса.
Эльжбета умолкла, и ее молчание вернуло меня к действительности.
СОНЯ:
– Ты мне скажешь всю правду?
ЕЛЕНА:
– Да, конечно. Мне кажется, что правда, какая бы она ни была, все-таки не так страшна, как неизвестность. Положись на меня, голубка.
«Не могу, – в мыслях ответила я, – именно на тебя я и не могу положиться», – но поспешила вслух прочитать:
СОНЯ:
– Да, да… Я скажу, что ты хочешь видеть его чертежи… Нет, неизвестность лучше… Все-таки надежда…
Я произносила текст, одновременно ведя мысленный диалог с Эльжбетой: как же мне тебе верить, если ты выбрала именно этот отрывок из пьесы – двусмысленный, касающийся мужчины? Только в пьесе мужчина любит тебя, а в жизни – меня…