Сантелли наконец ухватил суть намека Донована.
— Бог мой, это же совсем рядом с потайным захоронением.
— Вплотную к задней стене мечети. Мусульманские и израильские археологи всегда подозревали о существовании потайных помещений под Храмовой горой. Для их поиска они будут проводить сканирование.
— И найдут… — На Сантелли не было лица.
— Пропустить это место невозможно, — решительно подтвердил Донован. — Если реликвии, описанные в «Тайных хрониках», существуют на самом деле, не исключено, что физические останки Христа будут обнаружены буквально через несколько недель. Вот почему я пришел к вам сегодня. Пришел спросить вас… можем ли мы что-то сделать?
— Полагаю, все предельно ясно, Патрик, — возбужденно заговорил Сантелли. — Мы должны достать эти реликвии из-под Храмовой горы. Жизни более двух миллиардов христиан неразрывно связаны с Евангелиями Иисуса Христа. Разрушить их веру — значит подорвать общественный порядок. Мы берем на себя огромную ответственность. Это не просто вопрос теологии.
— Но дипломатических путей заполучить останки не существует, — напомнил кардиналу Донован. — Политическая ситуация в Израиле слишком сложна.
— А разве кто-то говорит о дипломатии? — Сантелли потянулся к интеркому на своем столе. — Отец Мартин, найдите в моей телефонной книге номер Сальваторе Конти. И пожалуйста, срочно вызовите его ко мне.
Свернув с запруженной машинами Виа Номентана в ворота парка виллы Торлония, Джованни Берсеи медленно поехал по узкой велосипедной дорожке, мотор «веспы» мягко урчал.
Здесь, под раскидистыми ветвями английских садов, облюбованных велосипедистами и бегунами, лежали лабиринты еврейских склепов, сформировавших более девяти километров самых старых катакомб Рима — древних кладбищ, которые, по тогдашним римским законам, выносились далеко за городские стены. И где-то там, как твердо верил Джованни, в подземном царстве, таилась частичка древней тайны, связанной с Иисусом Христом.
Глянув вверх, на обветрившееся неоклассическое здание, сделавшее это место знаменитым, — роскошную виллу, когда-то принадлежавшую Бенито Муссолини, — он повернул к группе приземистых строений, примыкавших к заднему двору виллы. Когда раскопки 1918 года случайно вскрыли первые погребальные камеры, здесь располагались конюшни.
Перед входом в катакомбы виллы Торлония Берсеи заглушил двигатель «веспы», слез и поставил мотороллер на подножку. Открыв багажник, он достал сумку с ноутбуком и мощный фонарь, а на их место положил шлем.
До девяти часов оставалось десять минут. Скорее всего, еще закрыто.
Берсеи на всякий случай толкнул дверь. Она отворилась.
Внутри пустого фойе за столом сидел пожилой экскурсовод и читал роман Клайва Касслера. На обложке было изображено большое судно, попавшее в гигантский водоворот. Старик поднял на антрополога глубоко посаженные, мутноватые глаза и прищурился сквозь толстые бифокальные стекла очков. Улыбка появилась на его лице — таком же старом и противоречивом, как история виллы Муссолини.
— Ah, Signore Bersei. — Он отложил книгу и развел руки в стороны. — Come sta?
— Bene, grazie, Mario. E lei?
— С каждым днем все лучше, — хрипло похвастался старик на итальянском. — Давненько не появлялись.
— Да уж… Зато вот сегодня мне повезло, что вы ранняя пташка. Думал, придется торчать под дверью.
— Начальство требует, чтоб я приходил к восьми, вдруг, мол, кому взбредет в голову поработать. Говорят, собираются сократить сроки реставрации.