Кто бы мог подумать, что они оба так бурно отреагируют друг на друга?

А она отреагировала. Даже в эту минуту ее обнаженное тело под плотной ночной рубашкой хотело только одного: забраться к нему на колени и узнать, будет ли второй поцелуй таким же сладостным, как и первый.

— Прочь, — услышала она собственный голос, прозвучавший словно откуда-то из преисподней. — Прочь из моего дома.

Герцог не сдвинулся с места. Он вел себя так, словно все еще был под воздействием поцелуя. Но Сара уже пришла в чувство. Она подошла к двери и рывком открыла ее.

— Прочь.

Наконец Бейнтон тоже пришел в себя. Он схватил со стола шляпу и шагнул к женщине.

Сара хотела было отступить, однако гордость не позволила ей шагнуть назад. Она выпрямилась на месте, не зная, что будет делать, если он снова ее поцелует. Сжав губы, она постаралась дать понять и ему, и себе, что не хочет этого.

Он остановился перед ней. Сара была довольно высокой, как для женщины, но Бейнтон все же возвышался над ней.

Он сжал зубы, и желваки его задвигались.

— Уходите… пожалуйста, — прошептала она. — Сейчас же.

Услышав ее просьбу, Бейнтон шагнул из комнаты, но на пороге остановился.

— Если я вам когда-нибудь понадоблюсь…

— Не понадобитесь.

— Но если вдруг это случится, пошлите за мной.

Этого не будет. Он и без того слишком уж близок к ней.

— Благодарю вас за визит, ваша светлость.

Он поколебался, не зная, возразить ей или нет, но все же распрямил плечи, быстро поклонился и вышел. Сара торопливо закрыла за ним дверь и повернула ключ в замке. Она услышала, как по лестнице стучат его ботинки.

И наступила тишина. Глубокая тишина, не предвещавшая ничего хорошего.

Тишина, означавшая одиночество.

Прислонившись спиной к двери, Сара медленно опустилась на пол. Он оставил у нее свой фонарь. Казалось, что этот свет — часть его, он заполняет окружавшую ее черноту.