— И что это за хрен?

— Аксель Барбоза. Не поверишь — животновод каких поискать! Крокодильер с Гвадалахары.

— Крокодильер?

— Ну да, ферма у него была — крокодиловая.

— Легко поверить! А Потап наш чем ему не угодил?

— А он рашенов не любит. У него отец погиб в бою с чебаркульцами — лет сорок назад. И когда Потап не пропустил его вперед себя в очереди в ларек за шаурмой — он нагрубил. А Каменских его взял — и переставил в самый конец очереди. Этот Барбоза стал поносить Потапа всякими словами, некоторые из них для медведов — смерти подобны. Вот и нарвался…

— Еще легко отделался.

— Легко? В коме сейчас.

— По крайней мере, печенка на месте.

— Это да-а-а-а…

— Так выпустишь Потапа?

— С утра приходи, спит твой Потап, лапу сосет.

— Так кой хрен я тут у тебя баклуши бью, Орсон?

— Скрашиваешь мое печальное одиночество своим присутствием, Виньярд! Ты когда меня пострелять позовешь?

— Вот когда моего работника отпустишь — мы сразу дальнюю и среднюю дистанцию закончим, и позову.

— Аа-а-а-а, хрен с тобой, иди буди своего медведа! В личное дело пометку о излишней жестокости поставили уже. Лежачих бить не хорошо!

И Сью пошел будить медведа.

— Вставайте, граф, нас ждут великие дела! — с порога заявил Виньярд.

Потап засунул в пасть чуть ли не всю пятерню и громко сопел.

— Вставай давай, гребаный шашлык!