Она осекается: кто-то стучит в дверь с той стороны. Я оборачиваюсь. На площадку выглядывает бабушка с тем же сочувственным выражением, что я видела, когда только приехала в Фэрхейвен.

– У вас все хорошо? – спрашивает она. Чуткая, понимающая, безупречная. Это бабушка, к которой я ехала, бабушка, которая завила мне волосы и купила красивое платье, но сейчас от этого становится только хуже. Все это показуха. Теперь я это понимаю. И если она нацепила маску снова, этому должна быть причина.

Тесс всхлипывает и вытирает нос кулаком.

– Все нормально, – говорит она. – Простите, что устроила сцену.

– Ну что ты. – Бабушка выходит на лестницу, прикрывает за собой дверь и прислоняется к ней спиной. Чтобы никто больше не вошел. А может, чтобы не вышли мы. – Ничего страшного. Там почти закончили прибираться. – Она улыбается Тесс, тепло, открыто и едва заметно, а оттого как будто искренне. – Мне показалось, что ты очень переживала. Я… Скажем так, в ваше отсутствие я успела кое-что услышать. О ситуации, в которой, я подозреваю, ты оказалась.

– Что? – говорю я. «Ситуации»? Но бабушка не удостаивает меня даже взглядом.

– Моя дочь тоже забеременела в юном возрасте, – говорит она. Я оторопело смотрю на нее. Как она догадалась?

Она приседает перед Тесс и кладет руку ей на колено. Так же, как на кухне со мной.

Один в один. Меня накрывает болезненное дурное предчувствие, от которого кожа покрывается мурашками. Так быть не должно.

– Бабушка… – начинаю я, но она, не сводя глаз с Тесс, останавливает меня жестом.

– Я помогла ей с этим справиться, – говорит она. – И тебе помогу. У тебя есть выбор. И что бы ты ни решила, тебе открыты тысячи дорог.

Она говорит правильные вещи, но звучат они как-то не так. Потому что бабушка произносит эти слова не из доброты и сочувствия. С чего это она вдруг заинтересовалась благополучием Тесс, о которой прежде и думать не думала?

– Отец ребенка будет тебе помогать, – продолжает она. – Мы об этом позаботимся.

Нет, вдруг понимаю я с неожиданной ясностью, разгоняющей туман замешательства. Нет, Тесс, не надо. Но губы Тесс уже размыкаются, и она произносит:

– В этом-то и проблема.

Бабушка сдвигает брови.

– Что ты имеешь в виду?

– Нам пора возвращаться, – вклиниваюсь я. Сжимаю руку Тесс и осторожно тяну за собой. Не говори ничего. Не доверяй ей. Она морочит тебе голову так же, как заморочила мне. – Родители тебя наверняка потеряли.

Она ловит мой взгляд, и ее глаза округляются от понимания.

– Да, точно.