Для того, чтобы получать ценную информацию, нужно иметь хорошие связи в высокопоставленных сферах. Во вражеской стране у израильского агента множество друзей. У себя на родине он более одинок, чем отшельник.

Руководство Мосада знает, что «сгоревший» агент не выдержит пыток. Из него выбьют все, что он знает об израильской разведке, ее людях и методах. Поэтому как только человек поступает на службу в разведку, между ним и его коллегами возникает невидимая стена. Он не знает других агентов, не ведает, в каких странах они работают. Его сведения о структуре Мосада крайне скудны.

Эли Коэн был агентом такого типа. Виртуозом. Непревзойденным мастером своего дела. Даже если сведения о его успехах преувеличены, он все же три года проработал в Сирии, передавал ценнейшую информацию.

В Мосаде все, что касалось Эли и его деятельности, было окружено тайной. Лишь руководитель разведки и его заместитель знали, кто такой Эли Коэн. Небольшой группе других посвященных сверхсекретный израильский агент в Дамаске был известен под кличкой «Менаше». Больше ничего о нем не знали.

Донесения, передаваемые Эли Коэном, были образцовыми, содержали множество сведений, позволявших Израилю иметь точное представление о сирийском военном потенциале и о планах сирийского руководства.

К тому же, Эли Коэн оказался прекрасным аналитиком, умевшим предвидеть развитие политических событий в Сирии и в арабском мире.

Связи, которые Эли создал за три года пребывания в Дамаске, поражают своей обширностью. Фактически они охватывали все слои сирийского общества. Через несколько дней после разоблачения Кемаля Амина Таабе сирийская разведка арестовала свыше пятисот человек только в среде гражданской администрации.

Получив сообщение о провале Эли Коэна, начальник Мосада Меир Амит поспешил к премьер-министру.

Леви Эшкол, и не подозревавший о существовании аса израильской разведки, был взволнован и расстроен.

— Меир, — сказал он, — надо любой ценой вытащить парня. Твоя разведка ему теперь не многим может помочь. Но мы что-нибудь придумаем.

Было сделано все, что только можно было сделать. Ни одна страна никогда не предпринимала таких усилий для спасения разоблаченного шпиона, как Израиль, поднявший на ноги весь мир, чтобы вытащить Эли Коэна. Были наняты двое лучших французских адвокатов для защиты Коэна на судебном процессе.

В адрес президента Сирии Амина Хафеза непрерывным потоком шли письма и телеграммы со всего мира.

Всемирно известные государственные и общественные деятели, писатели, корифеи искусства просили президента о помиловании Эли Коэна. В числе просителей были президенты Франции и Аргентины, лидеры социалистических партий Западной Европы и даже папа римский.

Все было тщетно. Впавшие в исступление сирийцы жаждали смерти того, кто так долго водил их за нос и сделал посмешищем.

Все телеграммы Хафез приказал бросать в мусорную корзину. Но Израиль продолжал борьбу за жизнь Эли Коэна с таким упорством, словно речь шла о существовании еврейского государства. В Дамаск прибыли эмиссары такого ранга, что президент Хафез просто не мог их не принять. От имени Израиля они предложили Сирии огромную сумму, медикаменты и даже оружие.

Хафез дрогнул, но устоял.

Тогда в игру опять вступил Мосад. По поручению Меира Амита французский адвокат встретился в Женеве с начальником сирийской контрразведки полковником Ахмедом Сувейдани, прославившимся разоблачением Эли Коэна.

Организовать эту встречу было нелегко. Сувейдани, исполнительный и умный офицер, фанатично ненавидел Израиль.

— Я могу уделить вам лишь десять минут, — сказал он адвокату.

Француз поежился под немигающим взглядом этого человека.