— А вы зачем спрашивайте? — догадался спросить более подозрительный старший. Но тут же сам засыпал странную гостью предположениями: — А, наверное, пришли за отваром от прыщей! Деревенские девочки часто приходят. Хотя нет, вы на них совсем не похожи. Значит, вам нужно это, как его? Приворотное зелье? Только наша мама такое не варит. Вам за такими опасными вещами надо в город ехать.

Мальчишка явно повторял слова матери, и в его устах они звучали нелепо и слишком напыщенно. Однако теперь многое для Йовилль раскрылось. «Ты, значит, мой дорогой муженёк со знахаркой спутался? Да только от несчастья, что я принесла, нет ни растирки, ни противоядия», — про себя подумала она, а вслух проговорила:

— Спасибо за совет, — и улыбнулась той самой улыбкой, какую дарила раньше лишь Бранславу. — Так и поступлю. Но сначала я должна наградить таких прекрасных деток. Подойдите ко мне, не бойтесь. Вот вам по птичке сахарной, можете прямо сейчас съесть, пока мама не видит.

Из широкого рукава принцессы как по волшебству возникли две разноцветные конфетки в виде медово-жёлтых птиц. И хотя у одной откололся гребень, а вторая оказалась лишь с половиной хвоста, глупые детишки им безмерно обрадовались и немедленно запихали угощение в рот. Отец привозил им таких же птичек, и мальчик с девочкой наивно полагали, что все, кто носит с собой подобные лакомства, будет к ним также добр. Пусть не закончила Йовилль своего обучения травничеству, но книги у неё остались. В том числе и руководства по ядам. Не знали дети, что к сладкому сиропу был подмешана отрава, и стоило лишь пару раз лизнуть этих птичек, как почувствовали они, что задыхаются.

Не в силах ни заплакать, ни вздохнуть, они как рыбы, вытащенные на берег, бились в агонии, пока совсем не затихли. Стоящая рядом Йовилль равнодушно наблюдала за их страданиями, а после подошла к колыбели и своими руками задушила последнего из трёх отпрысков Бранслава.

Больше ей здесь нечего было делать. Сев на коня, повернула горная принцесса обратно к горам. Не видела она того, как вернулась к дому с вёдрами Нийелль. Не видела, как несчастная кинулась к своим мёртвым детям. Не слышала, как кричала знахарка, как взывала к жестоким небесам. И те отозвались громом и молниям, и дождь полил стеной, поднялся такой ураган, что перемешалась земля с облаками.

— Ответьте мне, кто сотворил такое?! — стенала Нийелль.

И пробасил гром: «Йовилль!»

— Ответьте мне, где искать её?!

И молния осветила дорогу, по которой ускакала принцесса.

— Ответьте мне, дадите ли вы силу, чтобы отомстить ей?

И взвыл ураган: «Дадим все свои силы!»

Три дня и три ночи бушевала непогода. Едва живой добралась до замка Йовилль. Продрогшая насквозь, стучащая зубами, поднялась она в свои покои, потому как никто не ждал её скорого возвращения, а потому не вышел встречать. Сидевший за новым письмом Бранслав поднялся со своего места и хотел заключить супругу в объятия, но увидев, как страшно исказилось её лицо, отступил на два шага назад.

— Что же вы, господин мой, отходите? Аль не рады, что супруга ваша так быстро поправилась?

— Рад, — выдавил графский сын.

— Знаете, я хорошенько подумала и поняла, что для моей болезни источники долины никак не годятся. Тут нужно что-то более… действенное. Например, отнять жизнь у трёх глупых, болтливых детишек, живущих в лесу. О, мой господин, вы даже проставить не можете, как это быстро излечивает. Моя головная боль прошла, как и не было.

— Что вы наделали?! — вскричал Бранслав, кидаясь на жену.

Блеснуло в свете единственной свечи острое лезвие. Отточенным движением, так часто повторяемым на занятиях, Йовилль выбросила вперёд руку, и кинжал по самую рукоять вошёл в грудь мужчины. Кровь брызнула на мокрый плащ принцессы, окрасила густой краской её руки, частыми каплями окропила, ставшее уродливым, лицо. Упал графский сын навзничь, да так больше и не поднялся.

Тут ударил ветер в раму, разбивая витражное стекло на десятки разноцветных осколков. И вслед за ним в комнату ворвалась Нийелль. Молнии вились вокруг неё яркими змеями, гром вторил её словам:

— Йовилль, горная принцесса, трижды проклинаю тебя!