– Будь хорошей девочкой, Лонна, – сказал ей, – потому как, моя куколка, узнай я, что в городе начали шептать, будто Мордимер Маддердин ищет прелата Бульсани, – могу ведь и вернуться, – усмехнулся я ей ласково. – И знаешь, кого тогда приведу с собой?

Ответа я не ждал, да и Лонна была слишком напугана, чтобы выдавить из себя хоть слово.

– Я приведу своего приятеля, Курноса, который говорил мне как-то, что очень ему запала в душу некая полногрудая хозяйка борделя. И что он охотно покувыркался бы с ней часок-другой. А верь мне, куколка, пережив такое, ты не была бы уже той девицей, что прежде.

Я отпустил ее и позволил сесть в кресло.

– Тебе не нужно мне угрожать, Мордимер, – сказала тихо, и я видел, как дрожат ее руки.

– Не нужно. И я этого совсем не люблю. Но знаю, что это крепко облегчает жизнь. До свидания, Лонна. Если буду в городе, приду вечерком и проверну то дельце с шулером.

Ничего не ответила, и я вышел.

Гритта открыл ворота.

– Сердечно приглашаем вас, господин Маддердин, – сказал, но на этот раз я решил ничего ему не давать. Что чрезмерно – то вредит.

Второй раз за день меня ожидала неторопливая прогулка к зернохранилищам. Что ж, стоило сообщить Хильгферарфу, что он может поставить крест на своих денежках. Жаль, поскольку четыре с половиной тысячи дукатов – это солидное состояние. За такие деньги можно и убить, хотя я знал и тех, кто убивал за пару хороших кожаных сапог или за баклагу с водкой. Да-а, жизнь в Хез-хезроне не была товаром ценным, и те, кто сохранял ее долго, должны были чем-то жертвовать.

Хильгферарф все еще был в бюро и приподнял брови, когда меня увидел.

– Господин Мордимер, – произнес. – Новые известия?

Я рассказал ему все, что услышал от Лонны, не выдав, понятное дело, источника информации. Но подозревал, что он умен достаточно и догадается сам.

Я говорил – и видел, как темнеют его глаза. Что ж, только что Хильгферарф попрощался с четырьмя с половиной тысячами дукатов. Это болезненно. Когда я закончил, он вытащил замшелую бутылочку вина и налил нам в маленькие кубки. Я попробовал. А этот бывший докер имел отменный вкус. Я сообщил ему об этом, и он кивнул с благодарностью.

– И что вы теперь намереваетесь делать? – спросил.

– А что я могу сделать? – ответил я вопросом на вопрос. – Полагаю, на этом мое задание закончилось.

– И все же – поговорим, – сказал он вежливо. – Прелат Бульсани работает на Дьявола из Гомолло. Оба знаем: у кардинала огромное состояние. Можем ли мы предполагать, что Бульсани не только не израсходовал свои деньги, но даже приумножил их?

«Бог мой, – подумал я. – «Можем ли предполагать» – и это говорит бывший докер. Он что, брал уроки риторики? Или на самом деле – дворянский бастард, подброшенный в доки ублюдочной матерью?»

– Может, да, а может, и нет, – ответил я. – Шесть девиц с юга вполне способны потянуть на четыре тысячи, плюс-минус триста, в зависимости от того, были ли действительно красивы, как сильно торговался и насколько были ему необходимы. Но подозреваю, что те девушки предназначены в качестве презента для Бельдарии, а значит, прелат потратил свои, не чужие деньги. Конечно, если вообще можно сказать, что эти деньги когда-либо ему принадлежали.

– Да-а. – Хильгферарф стукнул костяшками о стол. – И что этому идиоту нужно от Дьявола?