– Нет, не то! – пробормотал он. – Вы, наверное, не понимаете?..

– Понять, что? – изумленно переспросила она. – Что я должна понять?

– Что они больны.

– Больны? – голосом полным тревоги спросила сеньорита Маргарет и почувствовала, как все вокруг закачалось, голова закружилась и она никак не могла справиться с этим. – Что вы хотите сказать этим «больны»? Чем они больны? – простонала она.

– Проказа.

Если бы ее изо всех сил ударили по голове молотком или пронзили кишки раскаленным куском железа, то и в этом случае несчастная сеньорита Маргарет не испытала бы той раздирающей, непереносимой боли, что охватила ее, когда она услышала тысячу раз проклятое слово.

– Этого не может быть! – взвыла она, и, согнувшись, обхватила себя, словно ее ударили ножом в живот. – Этого не может быть!

Теперь уже греку пришлось поддержать ее, он обнял сеньориту Маргарет за плечи и прислонил к стене хижины, чтобы та не упала на землю, словно тюк с соломой, а спустя несколько секунд, показавшиеся бесконечно долгими, поскольку создалось впечатление, что она потеряла сознание, бедная женщина едва слышно прошептала:

– Проказа! Нет! Господь не мог сотворить с нами такое.

– Но, похоже, что сотворил.

– Откуда вы это знаете?

– Уже несколько дней, как у меня возникли подозрения, – заметил он. – Вначале я надеялся, что это всего-навсего чесотка, но симптомы очевидны. Карла и Ахим уже потеряли чувствительность в мочке уха, а язвы Ифата тоже выглядят мало обнадеживающими.

– Кто-нибудь еще?

Ник Канакис отрицательно качнул головой.

– На данный момент никто, хотя не могу быть абсолютно уверен, – он шумно вздохнул. – Но эти трое не должны идти с остальными. Могут заразить всех.

– Несчастные, несчастные дети! – сеньорита Маргарет взглянула на грека, и в этом взгляде ему показалось, будто душа ее умирает. – Вы совершенно уверены, что это проказа?

– Если бы не был уверен, то никогда не осмелился сказать это, – заметил он. – Но с моей профессией я всегда должен быть настороже, быть внимательным к проявлению даже малейших симптомов, а в этих случаях они проявились очевидным образом.

– И какая связь между незаконной охотой и проказой?

– Никакой, – ответил грек. – Но напрямую связано с тем местом, где мы охотимся. С древнейших времен Судд считается колыбелью проказы, и уже египтяне четыре тысячи лет назад знали, что она распространена среди динка, обитавших на берегах в верховьях Нила, где она и появилась. Кое-кто связывает ее появление с водой в болотах, другие с привычкой динка есть сушеную рыбу, в которой некоторая разновидность болотных мух откладывает свои яйца, – он неопределенно пожал плечами. – Никто точно не знает, но совершенно точно, что это очаг, откуда она расползлась по всему миру.

– А я и не представляла.