— Ну Игнат!
— Так, Юсупова-Аскарова… Аскарова-Юсупова… — чувствую, как Тим опять крадется. — А второго мужа поцеловать?
Я отталкиваюсь от одного, хитростью забираю свое мороженое у другого и сбегаю от обоих. Можно ли любить двоих? Могу сказать лишь за себя: у меня это получилось абсолютно. Это такое стопроцентное, безграничное счастье, которого я раньше не испытывала. Мы почти четыре года сохраняем наш выбор и с огромным трепетом к нему относимся. Я о таком не мечтала, но моя сегодняшняя реальность превзошла все-все ожидания.
— Папа! — Мила, роняя игрушки, мчится к Игнату.
Он садится на корточки и разжимает объятия, чтобы принять в них дочку.
— Папуля-я-я! — визжит радостная Милана, когда Игнат кружит ее по комнате.
Темные длинные волосы дочери подлетают, пряди переливаются в лучах заходящего солнца, заглядывающего в наш дом перед закатом.
— Мне нужно по работе посмотреть кое-что. Пойдешь с папой в кабинет?
Милана охотно кивает, а я замечаю, что прическа ее, над которой я так долго трудилась все утро, уже растрепалась, а на розовом платье виднеется несколько грязных пятен. Ох, обезьянка!..
Взрослые гости начинают собираться ближе к восьми. Утром мы отпраздновали трехлетие Миланы с ее друзьями, а вечером собираемся продолжить веселье в кругу наших друзей. Папа возвращается с соседом, который любит рыбалку, похоже, так же сильно, как и он сам. Наловив немало рыбы, он заходит в дом, но мама и Настасья синхронно подлетают и спроваживают его с англоязычным соседом из дома в сарай. Да-а, от них разит рыбой за километр… Неожиданно! Папа с английским языком на «вы», но это не помешало завести ему здесь приятелей. Я каждый день благодарю жизнь за то, что оба моих родителя приняли наш необычный союз. А папа вообще в последнее время часто шутит, говоря, что он рад рождению дочери тридцать лет назад, а не сына. Внуки-то точно его!
Настасья Павловна, ясное дело, за этот каламбур папу невзлюбила, а мама постоянно делают ему замечания, чтобы думал, прежде чем говорит. Но ему все равно, он еще и анекдоты в тему любит вспоминать…
Милана капризничает, не хочет ложиться спать, а Тимур уговаривает меня не укладывать дочку сегодня рано.
— Сегодня же ее день, родная, — просит он меня уступить.
А эта мелкая мартышка прыгает у его и моих ног, сложив ладошки вместе.
— Да-да, пожалуйста! — манипулирует малявка.
Глядя на меня, Мила обнимает папу за ногу. Эх, если бы она любила маму хотя бы иногда с такой же силой, как любит своих пап!..
— Тимур…
— Элла, — настаивает он.
— Мамуля-я-я, — тянет обезьянка, склонив голову набок. Ох, уж эти ее хитрые папины глазки!