— Мне нужно говорить с герцогинею, — сказал Тюрлюпэн. — Но меня не впустили в дом.

— С герцогиней? А что, если я смогу вам устроить доступ к ней?

— Меня опять поколотят, — сказал Тюрлюпэн.

— Вас не поколотят, предоставьте мне об этом позаботиться, — заявил незнакомец. — Вас примут даже с большою предупредительностью.

Тюрлюпэн озабоченно взглянул на портал дворца. Он размышлял.

— Если я смогу быть уверен, что буду принят лучше, чем в первый раз, сказал он, наконец, — и если вы действительно столь великодушны, что окажете мне такую услугу, даже не зная меня…

— Мне очень важно удовлетворить ваше желание, — перебил его незнакомец. — Правда, я поставлю при этом одно условие, но не сомневаюсь, что вы согласитесь исполнить его. Для вас это пустяк. Пойдемте со мною, сударь, дальнейшее вы узнаете потом.

— Иду, — сказал Тюрлюпэн и, между тем как незнакомец пошел вперед, поднял украдкою хлеб, лежавший на ступени, и спрятал его.

Они прошли через площадь по направлению к реке и довольно долго пробирались по береговому откосу сквозь густой кустарник. Потом дорога пошла вниз. Ветер гудел в прибрежных тростниках и сливался с шумом лениво текущей воды в общую тоскливую мелодию.

Домик лодочника выплыл из мрака. Спутник Тюрлюпэна остановился и постучал в деревянные ставни.

— Открой, корявый! — крикнул он. — Это я.

Высокий бородатый человек с изрытым оспою лицом открыл дверь. Они вошли в горницу, наполовину освещенную тусклым красноватым пламенем очага. Рыболовные сети разных размеров свисали с низкого потолка и отбрасывали на стену причудливые, призрачно мелькающие тени. Тюрлюпэн искоса поглядел на своего спутника. Человек, которого он принял в темноте за нищего, одет был писцом: на нем был длинный черный кафтан с белыми брыжами, а на поясе чернильница и несколько перьев. Сутуловатый, высохший, как кусок дерева, с лицом землистого цвета, изборожденным сотнями морщинок.

Подойдя к очагу, он стал себе греть руки. Из темного угла горницы вышла свинья и принялась тереться рылом о заплатанные башмаки Тюрлюпэна.

— Рыба еще в ведре? — спросил писец.

— Нет, — сказал лодочник, — плывет уже в воде. Плывет, как камень.

— Шумела она?

— Изрядно. Кричала, словно ее весь мир мог услышать, золотые горы мне обещала.

Человек в черном кафтане уставился на огонь очага.

— Кричащая рыба, — сказал он, не глядя на Тюрлюпэна. — Рыба, обещающая человеку все блага земли да еще вечное блаженство в придачу, только бы ее пустили обратно в воду. Что вы на это скажете, а?

— О таких вещах мне доводилось слышать, — сказал рассеянно Тюрлюпэн. Но я не знал, что это бывает в действительности.