— Я не знаю, что вас рассмешило, — сказал он, строго взглянув на мадемуазель де Лаван. — Я не нахожу в этом ничего смешного. Это маленькое приятное развлечение, эта токадилья, и больше ничего. А что касается вас, сударь, — обратился он к господину де ла Рош-Пишемэру, чья надменно-глумливая усмешка особенно его возмутила, — что касается вас, то, как мне отлично известно, у вас нет никаких оснований…

— Ну? — произнес дворянин, и усмешка исчезла у него с лица. — Я слушаю и жду. Что хотите вы мне, сударь, сказать?

— Больше ничего, — ответил Тюрлюпэн, потому что только это и ничего больше не сообщил ему герцог де Лаван. — Больше ничего. Это все, что я хотел вам сказать.

Господин де ла Рош-Пишемэр медленно приблизился, остановился перед Тюрлюпэном и стал его внимательно разглядывать. И в тот же миг Тюрлюпэну вдруг стало ясно, что в лице этого дворянина перед ним стоит его гибель, конец его похождения, смерть.

Все умолкли.

— Чем дольше я думаю, — сказал вдруг де ла Рош-Пишемэр, — тем больше убеждаюсь, что вижу вас не в первый раз. Нет, я не ошибаюсь. Мы уже встречались.

Тюрлюпэн смертельно побледнел. Страх душил его. Но он это скрыл и собрался со всеми силами, чтобы повести себя в этот миг по-дворянски.

— Я вас отлично помню, — продолжал господин де ла Рош-Пишемэр. — Я только не знаю, где и когда это было, но вашего лица я не забыл. Вы стояли от меня в двух шагах и так таращили на меня глаза, что мне хотелось приказать своим лакеям вас отхлестать.

Тюрлюпэн выпрямился. То обстоятельство, что не зашло речи о кочане капусты, бритвах и заплатанных башмаках, опять вдохнуло в него мужество.

— Ах, вот что, хорошо, что я это знаю, — воскликнул он. — Вы, стало быть, хотели приказать своим лакеям отхлестать меня. Прекрасно, но вы не на таковского бы наскочили, смею вас уверить. И если бы я не должен был считаться с герцогом де Лаваном, имеющим честь быть моим хозяином…

Господин де ла Рош-Пишемэр показал движением руки, что хочет сделать одно предложение.

— Я прекрасно понимаю, что вы желаете получить удовлетворение, произнес он небрежно. — Разрешите предложить вам вот что, сударь. В саду есть небольшая красивая площадка, усыпанная песком, вы найдете ее, если от левой боковой калитки сделаете пятьдесят шагов по прямому направлению, а затем повернете направо. Если угодно, я завтра буду ждать вас там с одним из моих друзей, едва лишь стемнеет.

— Превосходно, — ответил Тюрлюпэн, обрадованный тем, что господин де ла Рош-Пишемэр принимает его за дворянина. И в этот же миг ему припомнились слова, которые он слышал двумя днями раньше в цирюльне вдовы Сабо о дворянине из Пикардии. Они показались ему чрезвычайно подходящими при данных обстоятельствах.

— Дуэль при свете факелов, — сказал он. — Это забавно. Он поклонился господину де ла Рош-Пишемэру. Затем он отвесил поклон присутствующим:

— Мадемуазель, благоволите смотреть на меня как на своего покорного слугу. Господа, примите уверение в моем совершенном уважении. Имею честь откланяться.

— Я запрещаю вам драться с господином де Жослэном, — крикнула молодая девушка, когда Тюрлюпэн вышел из комнаты. — Вы оскорбили его. Вы должны перед ним извиниться…

Господин де ла Рош-Пишемэр подбросил полено в камин. Потом опять уселся перед ним.

— Мадемуазель, — ответил он, — власть ваша надо мною, слава Богу, имеет границы. Я буду драться с этим странным дворянином, это решено.

— Но я этого не желаю. Я запрещаю вам. Он остроумен, у него забавные мысли, с ним весело. Он мне нравится.

— Он вам нравится? Ну а мне он не нравится, — сказал, пожав плечами, господин де ла Рош-Пишемэр. — «Герцог де Лаван, имеющий честь быть моим хозяином!» Это, по-вашему, остроумно? Вы находите это забавным? А затем разве вы не заметили? — от него несет луком! Это тоже не может способствовать нашему сближению.