Андрюша Ляпиков был успешным во всем. Во-первых, он родился в Москве, во-вторых, — в семье директора завода, и в-третьих, — хорошо учился и приятно отдыхал в Сочи. И, наконец, окончил Высшую Партийную Школу, после чего получил распределение не в армию, а на должность второго секретаря райкома комсомола Ждановского района Москвы. Быстро освоившись в новой должности, Андрюша развернул кипучую деятельность, заключавшуюся в организации культурного досуга молодежи. Он приглашал артистов на творческие вечера, устраивал агитбригады — словом, органично влился в аппарат. Здесь его называли богемным, и неспроста.

Андрюша всегда нравился женщинам своей ненавязчивой коммуникабельностью. Впервые он влюбился в шестнадцать лет в Розу Банчевскую, но мудрый папа интимно объяснил сыну, что еврейку любить нельзя, потому что они непостоянные и, помимо Израиля да Голанских высот, их ничто не интересует. Потом, во время учебы в ВПШ, его соблазнила идейная комсомолка Света Кузнецова. Она была русской, партийной, презирала высоты и страну Голландию, зато отличалась карьерной хваткой — вплоть до постели. Света быстро внушила Андрюше, что она — та единственная, с которой его тылы будут защищены надежно и навсегда. Ляпиков доверил ей свои тылы и, расписавшись, свозил в Пицунду. Потом были августовский путч, увольнение отца с завода, расформирование Ждановского райкома ВЛКСМ и прочие неприятности. А еще — он застал Свету в постели с бандитом из Солнцевской группировки.

Разведясь с женой, Андрюша задумался. Никакой практики, кроме произношения идейных речей да организации концертов, он не имел. На отца, разбитого инсультом, рассчитывать не приходилось. Впереди маячило туманное пространство будущего, а к туманностям Ляпиков-младший не привык. И тут из неизвестности возникла американка Сара Брук. Она приехала из Нью-Йорка изучать Россию. Будучи очарованной демократическими переменами в коммунистическом обществе, Сара прицепилась к Андрюше, как к путеводителю по неизвестной стране. Просто подцепила его у Большого театра и призналась:

— О, раша! Ит из май лайф! Андестенд?

Андрюша ее понял, потому что свободно владел английским, а еще — узрел в ней нечто, способное на перемены.

Саре было двадцать три. Она восторгалась Ельциным и Горбачевым, постоянно путая их с Брежневым. Эталоном русской демократии считала Петра Первого. Словом — ничего не смыслила в истории. Ляпиков показал ей задворки Москвы, потом вывез в провинцию, где обильно поил самогоном, а спустя полгода зарегистрировал брак и укатил с новой женой в Нью-Йорк. Сара читала лекции в университете, Ляпиков спал на диване. Иногда Сара рожала детей. Тогда Ляпикову приходилось ходить по магазинам за подгузниками. В течение тринадцати лет таких периодов было четыре. Наконец, Сара успокоилась, и Андрюша перестал выходить на улицу. Он был счастлив и неприкаян одновременно: с одной стороны, ему нравился диван, с другой — хотелось что-то совершить в жизни. Но что?

И вот однажды ему позвонил из Москвы старый приятель, знакомый по райкому комсомола. Сказал:

— Старик, приезжай! Нужны твои мозги! Тут все налаживается!

— Что налаживается? — Не понял Ляпиков.

— Жизнь у нашей гвардии налаживается. Мы теперь на коне. Помнишь "Совконцерт"? Его надо поднимать из руин! Возвращайся, Андрюха!..

И в Ляпикове взыграла ностальгия. Но Сара Брук восстала:

— Ты не можешь жить на две страны!

— Почему бы нет? — Предположил Андрюша.

— Ты не Аль Капоне! А как же твои дети?

— Я их очень люблю…

— Ты не Майкл Джексон!..

— И на том спасибо! — Заключил супруг и хлопнул дверью.